Невыгодный форвард: — как мы с банком риски делили

С возобновлением роста курса доллара на белорусских предприятиях вновь оживились девальвационные ожидания и поиск защиты от потерь, связанных с курсовыми колебаниями. О том, с какими проблемами при этом приходится столкнуться, рассказывает финансовый директор одной из минских компаний.  

Одна из основных забот финансового директора – обеспечить хеджирование валютных рисков в своей компании при любых внешних обстоятельствах. Для этого нужна сбалансированная валютная позиция: если обязательства и активы выражены в разных валютах, то колебания курса не должны существенно повлиять на финансовые результаты. В теории есть множество инструментов хеджирования. За рубежом наиболее распространены валютные фьючерсы и опционы. К сожалению, у нас в реальности нет ни того, ни другого. Белорусские банки могут предложить предприятиям только валютные форварды, но их условия не слишком выгодны. Дело в том, что в форвардном контракте стоимость определяется с учетом отклонения от курса спот по паритету процентных ставок. А спрэды между ставками по кредиту в белорусских рублях и депозитам в валюте достаточно велики.

В любом случае в форвардных сделках в Беларуси должны быть заинтересованы в основном импортеры, причем в основном на пару российский рубль / доллар и евро. Заключать форвардный контракт на пару белорусский / российский рубль нет особого смысла. Проще заложить риски в цену, тем более что будущая динамика курса российского рубля довольно предсказуема.

Сейчас банки рассчитывают ставку форвардного контракта по паритету ставок привлечения валюты кредитования и размещения валютной пары. Так, разместить белорусские рубли можно под ставку рефинансирования (13%), а ставка по валютному кредиту – 8%. Получается, что цена форвардной сделки – 5% (13 – 8). В придачу к этой сумме что-то добавит казначейство банка. Банк в результате даже при сроке сделки в 3 месяца получит вполне приличную маржу, которая закладывается в курс, по которому предприятие в установленный срок сможет купить валюту. Получается, что главным является хеджирование рисков не столько предприятия, сколько самого банка. Это превращает форвард в своеобразное казино, где для участника вероятность и размер выигрыша невелики.

На практике форварды имеют смысл, если заключаются регулярно и на достаточно длительные сроки. За рубежом банки не ищут такую маржу, а ограничиваются комиссией за услугу, закрывая свои риски путем балансировки валютной позиции. Но для этого нужно, чтобы на рынке совершалось достаточно много подобных сделок.

ПОЛУЧАЕТСЯ замкнутый круг: пока на рынке слишком мало сделок, они невыгодны банкам без упомянутой маржи. А предприятия отпугивает дороговизна форвардов, вызванная наличием этой самой маржи. В то же время сами банки, компании реального сектора и регулятор заинтересованы в развитии рынка финансовых инструментов хеджирования. Вероятно, кто-то из них должен сделать первый шаг, чтобы разорвать круг. Кто же именно? По-моему, достаточно взглянуть на балансы банков и компаний реального сектора, сопоставить уровни их прибыли. Тогда станет очевидным, что у банков запас маржинальности гораздо больше, а потому сократить свои аппетиты ради развития рынка и снижения валютных рисков в экономике должны именно они.

Однако пока наши банки отказываются взять на себя существенную часть рисков по инструментам хеджирования, как это делается на любом нормальном рынке. Получается, что ставка по валютному деривативу просто «надувается» по паритету между сделками конверсии. По сути, банк не пытается заработать на изменении курсов, а стремится уравнять их так, чтобы выиграть на комиссиях все, что он может проиграть при изменении курса. При этом в качестве оправдания нас уверяют, что, поскольку невозможно спрогнозировать число сделок в разные стороны, расчет ведется по паритету процентных ставок.

По сути, валютный форвард – довольно простая сделка. Мы договариваемся с банком, что он, скажем, через 3 месяца продаст нам валюту по зафиксированному в контракте курсу. Если по истечении этого срока курс на рынке окажется выше договорного – компания получила выгоду, если ниже – понесла убытки. У банка – все наоборот, но он в любом случае получит свою комиссию, следовательно, в накладе не останется. Но тогда он тоже должен нести свою часть рисков форвардных сделок, а не перекладывать их полностью на клиентов.

Очевидно, что мало пользы в таком форвардном контракте, где риски делятся между клиентом и банком даже поровну. Что тогда говорить, если они в основном взваливаются на клиента (как бы ни уверяли в обратном сотрудники банка). Явная и скрытая комиссии банка нивелируют весь потенциальный выигрыш от форварда. Я ничего не имею против комиссии за услуги банка, но не понимаю, почему надо отдавать ему практически всю разницу в курсе, если хеджируемая валюта окажется слабее форвардного курса. Ведь компании нужны не валютные спекуляции, а реальная минимизация валютных рисков. При этом наиболее привлекательными были бы фьючерсы, потому что они оставляют предприятиям больше про­странства для маневра, в т.ч. возможность их продажи (при наличии более или менее развитого рынка таких инструментов).

Полагаю, что банки должны зарабатывать на процентах по кредитам, а не на валютных спекуляциях и комиссиях. Но многие из них до сих пор не могут отвыкнуть от привычек, созданных в 90-е годы.

БАНКИ и так всегда могут отыграть свои валютные позиции, поскольку у них гораздо разнообразнее «ассортимент» активов и обязательств в разных валютах плюс операции на межбанке, с материнским и другими банками. У промышленных и торговых компаний все гораздо проще: имеется некоторое количество контрактов с поставщиками в долларах и евро и еще сколько-то – с покупателями, из которых значительная часть – в белорусских рублях. Тут возможностей для балансировки валютной позиции куда меньше. К тому же не совсем ясны бухгалтерские и налоговые последствия форварда, что еще больше отпугивает потенциальных участников подобных операций.

Самое обидное, что при этом некоторые банкиры и какие-то теоретики упрекают менеджеров предприятий, что они не умеют, не хотят и бояться хеджировать валютные риски при поставках на реальном секторе. Что мы действительно не знаем – так это то, что на самом деле происходит на межбанке. Но финансовым директорам предприятий неважно, какие там внутренние ставки и спрэды. Важно, чтобы для нас курс покупки не превышал тот, который закладывается в бюджет компании.

Скажем, если в октябре–ноябре прошлого года при формировании бюджета-2017 установлен курс, например, 1,95 USD/BYN, то в текущем году можно чувствовать себя вполне уверенно и не беспокоиться насчет курсовых разниц. Но многие компании при нынешнем состоянии рынков сбыта не могут себе позволить ни закладывать в цену курс с солидным «запасом», ни нести потери при покупке валюты по более высокому курсу, чем их бюджетный уровень. Первому мешает слабость спроса, а второе неизбежно влечет чувствительные убытки. Для большинства предприятий непозволительная рос­кошь раз за разом проигрывать на форвардных сделках.

Поэтому я считаю, что если мы хотим развивать механизмы хеджирования и широко использовать его инструменты, то банкам придется взять на себя значительную долю рисков и согласиться со снижением своей маржи, а их сотрудникам – с другими критериями начисления бонусов и премий.

Записал Вадим ЛЕБЕДЕВ