НЕФТЯНОЕ НЕВЕЗЕНИЕ©

Мировые цены на нефть, снизившиеся на 48% в прошлом году, продолжают падать. Этот процесс затрагивает всех: производителей, экспортеров, правительства и потребителей. Повлияет он и на экономику Беларуси.

С начала текущей недели стоимость нефти снизилась больше чем на 10%. 7 января стоимость февральских фьючерсов на нефть марки Brent достигла 49,7 USD за баррель, а на WTI — 47,05 USD.

При этом большинство стран — экспортеров нефти не собираются снижать добычу. Так, власти Ирака объявили о намерении увеличить экспорт нефти в текущем году до 3,3 млн. баррелей в сутки (притом что уже в декабре страна вышла на уровень 2,94 млн. баррелей, что является наивысшим показателем с 1980-х гг.). В России, по данным Минэнерго РФ, в декабре добыча выросла на 0,3% — до 10,7 млн. баррелей, что также является рекордом с начала 90-х.

Падение цен сказывается на всех странах по-разному, но есть и некоторые общие черты. Попытку их анализа недавно представил МВФ в очередном обзоре.

По мнению специалистов фонда, импортеры нефти — страны с развитой экономикой, и особенно страны с формирующимся рынком, могут выиграть от повышения доходов населения, снижения стоимости вводимых ресурсов и улучшения внешнеэкономических позиций. При этом МВФ оценивает снижение цен на нефть как импульс к развитию мировой экономики. По расчетам фонда, это может дать прирост мирового ВВП от 0,3% до 0,7% в 2015 г. Снижение цен на нефть дает многим странам возможность сократить энергетические субсидии и использовать сэкономленные средства для более адресных трансфертов, а некоторым странам — повысить налоги на энергоресурсы и снизить другие налоги, полагают в МВФ.

Экспортеры нефти получат меньше дохода. Но серьезные проблемы, по мнению МВФ, грозят лишь небольшой группе стран — экспортеров нефти, таких как Россия, Нигерия и Венесуэла. Они могут столкнуться со значительными трудностями в бюджетной и валютной сферах, ростом инфляции и дальнейшей девальвацией своих валют. Это «потянет» за собой некоторые страны — импортеры нефти, которые в значительной степени зависят от происходящего в странах-экспортерах. Например, МВФ в своем исследовании упомянул страны-импортеры с низкими доходами в бассейне Карибского моря, получающие трансферты в рамках венесуэльского режима «Петрокарибе». На странах — импортерах нефти Кавказа и Центральной Азии, вероятно, скажутся неблагоприятные вторичные эффекты замедления темпов роста в соседних странах — экспортерах нефти (особенно России), что сократит ненефтяной экспорт и денежные переводы. Во всех странах снижаются реальные доходы, а также прибыль от добычи нефти — это зеркальное отражение происходящего в странах-импортерах. В какой степени это произойдет и каким окажется воздействие снижения цены на нефть на ВВП, во многом зависит от степени их зависимости от экспорта нефти и доли доходов, получаемой государством.

Страны — экспортеры нефти в значительно большей степени зависят от нефти, чем импортеры. Например, на долю энергоносителей приходится 25% ВВП России, 70% ее экспорта и 50% доходов федерального бюджета. На Ближнем Востоке доля нефтяных доходов федерального правительства составляет 22,5% ВВП и 63,6% экспорта в странах — членах Совета по сотрудничеству стран Персидского залива, в африканских странах — от 40% до 80%, в Латинской Америке — от 30–47% до 55% и 94% у Эквадора и Венесуэлы. Это показывает масштабы проблемы, стоящей перед этими странами.

По-видимому, «неблагоприятные факторы» в значительной мере затронут Беларусь. Не будучи крупным экспортером нефти, наша страна находится в сильной зависимости от энергетических товаров. В частности, за 10 месяцев 2014 г. было импортировано 18,5 млн. т нефти и 301,5 тыс. т нефтепродуктов, а экспортировано 1349,8 тыс. т нефти на 993,1 млн. USD и 11,4 млн. т нефтепродуктов на сумму 8,6 млрд. USD. При этом российскую нефть мы покупали по 369 USD/т (около 50,7 USD/барр.), а свою продавали по 736 USD — более чем вдвое дороже. Таким образом, нынешнее снижение мировых цен сводит в ноль ту часть маржи наших НПЗ, которая формировалась за счет дешевизны российской нефти.

Для сравнения: экспорт компьютерных услуг из республики составил за 10 месяцев 522,5 млн. USD. Очевидно, что заместить нефтяные доходы достижениями IT-сектора мы сможем еще нескоро. К тому же выручка резидентов ПВТ не подлежит обязательной продаже государству, а потому гораздо меньше способствует пополнению золотовалютных резервов страны.

Бюджет Беларуси на 2015 г. сверстан исходя из среднегодовой цены на нефть 83 USD за баррель. Однако сегодня все меньше оптимистов согласятся с такой цифрой. Скажем, Минфин России подготовил стресс-сценарии спада. По расчетам российских финансистов, при цене нефти до 60 USD за баррель падение экономики может немного превысить 5%, а до 40 USD — приведет к еще более глубокой рецессии. Точные масштабы потерь еще не оценены, однако кабинету министров РФ уже поручено обеспечить сокращение в 2015–2017 гг. расходов федерального бюджета ежегодно не менее чем на 5% в реальном выражении, за исключением расходов на национальную оборону и национальную безопасность, за счет снижения неэффективных затрат. Можно лишь предполагать, как это сокращение затронет белорусско-российское сотрудничество.

По мнению МВФ, влияние снижения цен на нефть на страны — импортеры нефти передается по трем основным каналам. Первый из них — воздействие увеличения реальных доходов на потребление, второй — снижение себестоимости конечной продукции и, в свою очередь, на прибыль и инвестиции, третий — влияние на темпы общей и базовой инфляции. При этом влияние реальных доходов и прибыли также зависит от энергоемкости ВВП: чем она выше, тем больше страна выигрывает от снижения цен на энергоресурсы. На первый взгляд, это хорошая новость — есть неплохие шансы решить задачу снижения этого показателя. Но, к сожалению, энергоемкость белорусского ВВП определяется не только потребляемой для собственных нужд нефтью, но и ее переработкой для экспорта нефтепродуктов. А потому эффект от снижения себестоимости отдельных отраслей и производств в масштабе страны будет «съеден» сокращением доходов от экспорта нефти и нефтепродуктов.

Влияние на базовую инфляцию зависит как от прямого воздействия снижения цен на нефть на общий уровень инфляции, так и от передачи воздействия цен на нефть на заработную плату и другие цены. Степень передачи воздействия зависит от «жесткости» заработной платы (реакции номинальной зарплаты на инфляцию) и фиксирования инфляционных ожиданий. В обычные времена денежно-кредитная политика реагировала бы на снижение базовой инфляции снижением номинальной процентной ставки в большей степени, чем один к одному, и соответственно, снижением реальной процентной ставки. Но сейчас время необычное, и возможности ведущих стран с развитой экономикой ограничиваются нулевым нижним пределом процентной ставки. В Беларуси же потери нефтепереработки традиционно перекладываются на плечи потребителей. А потому не приходится надеяться на снижение цен на бензин (которые Белнефтехим привязывает к курсу доллара), а также тепло- и электроэнергии для субъектов хозяйствования и населения. Кроме того, именно нефтяные доходы, наряду с калийными, служат основным источником субсидирования АПК и других особо приоритетных направлений.

Снижение цен на нефть обычно приводит к укреплению валют стран — импортеров нефти, в частности, доллара, и снижению курса валют стран — экспортеров нефти. Падение цен на нефть способствовало резкому снижению курса валют ряда стран — экспортеров нефти, включая Россию и Нигерию. Снижение цены на нефть было лишь одним из факторов, вызвавших падение рубля, курс которого снизился на 40% за этот год и на 56% с сентября. Несмотря на то что регулируемое снижение обменного курса может способствовать корректировке в странах — экспортерах нефти, оно также усугубляет финансовые проблемы фирм и органов государственного управления, долг которых деноминирован в долларах, предупреждает МВФ. А в странах, в которых не зафиксированы инфляционные ожидания, нерегулируемое снижение курса может быстро привести к очень высокой инфляции.

Если спад цен на нефть окажется устойчивым, он окажет концентрированное и сильное влияние на владельцев облигаций и банки, имеющие открытые позиции в долларах и фактические риски в секторе энергетики, полагают в МВФ. При этом значительные изменения цен и обменных курсов и вытекающее из них возрастание неопределенности в отношении положения некоторых компаний и стран могут привести к усилению глобальной несклонности к риску с важными последствиями для переоценки риска и сдвигов в потоках капитала. Некоторые признаки этого процесса уже наблюдаются в Беларуси.

Вадим ЛЕБЕДЕВ