Проверка на секьюритизацию: — как распутать клубок долгов

Среди проектов, направленных на совершенствование законодательства в отдельных сферах белорусской экономики, 2 мая на совещании у главы государства обсуждалось внедрение на финансовом рынке нового механизма погашения долгов. Речь идет о создании нормативной базы для секьюритизации активов.

Представляя проект указа «Об от­дельных вопросах финансирования ком­мерческих организаций под уступку прав (требований)», министр финансов Владимир Амарин сообщил, что этот документ направлен на совершенствование условий для развития финансового рынка. Предполагается, что банки и предприятия смогут «продать свою дебиторскую задолженность в установленном порядке, чтобы получить деньги для финансирования своих потребностей», в т.ч. кредитования и модернизации. Такая схема финансирования основана на уступке прав (требований) с последующей эмиссией облигаций. При этом должны появиться специальные финансовые организации, исключительной деятельностью которых станет проведение секьюритизации, а также спецдепозитарии, обеспечивающие учет и хранение соответствующих активов. По мнению В. Амарина, эти структуры помогут трансформировать накопленные долги «в реальные, «живые» средства». Также проектом указа предусмотрены нормы, которые исключают злоупотребления и нарушения при внедрении и реализации новых схем финансирования. В секьюритизации смогут участвовать различные юридические лица: банки, предприятия, лизинговые компании и другие, а объектами секьюритизации будут разные виды долгов, в т.ч. кредиты, займы, платежи по договорам лизинга и т.п.

В свою очередь, Президент Але­к­сандр Лукашенко поинтересовался, какова нужда в таких новшествах? «Никакой надуманности быть не должно. Мне не нужны никакие реформы ради реформ. Если это реформа, то это совершенствование, – заявил глава государства. – Если нужна коренная какая-то ломка без совершенствования, обоснуйте».

ДЛЯ очередных новшеств есть несколько миллиардов причин. Это долги, которые в последние 2 года росли слишком быстро, в т.ч. из-за кредитов на модернизацию госпредприятий, не способных теперь по ним рассчитаться. На 1 марта т.г. просроченная кредиторская задолженность составила около 7,2 млрд. BYN – 18,7% всей кредиторской задолженности предприятий (годом ранее – 18,5%). Доля просроченной задолженности по кредитам и займам за год выросла с 2,8 до 5,3% (3,07 млрд. BYN), просроченной дебиторской задолженности – с 25,1 до 25,4% (7,6 млрд.), а их сумма всего за 2 месяца т.г. выросла на 16,5 и 11,2% соответственно. В то же время доля проблемных активов банков в активах, подверженных кредитному риску, на конец I квартала достигла 13,7% (5,1 млрд. BYN) против 11,5% годом ранее. По официальной статистике, в январе–феврале т.г. на погашение кредитов банков пошло 23% выручки белорусских предприятий (в т.ч. в промышленности – 28,2%, в торговле – 25,7%). Если к этому добавить долги, которые удалось реструктуризовать ранее, то суммы выглядят астрономическими.

Такой груз не позволяет экономике нормально развиваться. Неплатежи бизнес сегодня считает одной из основных своих трудностей, но государственные институты демонстрируют печальную беспомощность в ее решении. 

Когда объем токсичных банковских активов приближается к критическому уровню, власти «выгребают» их часть и проводят реструктуризацию, перекладывая бремя долгов и рисков на бюджет и, следовательно, – на все общество. Ведь выкуп за государственные средства у банков «плохих» активов с последующей их передачей Банку развития, Агентству по управлению активами, а в последнее время – облисполкомам дают лишь временную отсрочку. При этом управляемость процессом и способность новых кредиторов взыскать переданные им долги вызывает некоторые сомнения. Зато очевидно, что вырастают бюджетные расходы, что сводит к нулю все надежды на снижение налоговой нагрузки для бизнеса.

Неудивительно, что правительство вынуждено искать пути «детоксикации» банков и иных кредиторов. Для этого в мире имеется немало разнообразных инструментов. Один из них – секьюритизация. Хотя это слово звучит для нас непривычно, оно не совсем чуждо. «Оно встречалось еще в программах развития фондового рынка на 2008–2010 и 2011–2015 годы, утвержденных Совмином и Нацбанком, причем в последней даже значилась подготовка в 2015 г. проекта закона «О секьюритизации» и нормативных правовых актов в его развитие. Этим планам (как и многим другим) не суждено было сбыться, но само явление мы не раз наблюдали.

В ОБЩЕМ виде секьюритизация – это выпуск ценных бумаг, обеспеченных залогом требований, периодические платежи по которым используются для исполнения обязательств по данным ценным бумагам. То есть секьюритизация «плохих» активов пред­ставляет собой превращение их в ценные бумаги, часть из которых предлагается к продаже на рыночных условиях. Необходим тщательный анализ будущего денежного потока с учетом риска своевременности и полноты погашения обязательств, а также прогноз потери безнадежной части долга. Для этого требуется детальная и объективная оценка финансового состояния должников, стоимости и ликвидного залогового имущества, условий кредитования и состояния расчетов исходя из предыдущего опыта обслуживания кредитов. В результате такого анализа плохие активы конвертируются в серии ценных бумаг, ранжированные по приоритетности расчетов и надежности должников.

Например, выпуск распределяется на серии: «старшую» – в размере самой прогнозируемой суммы выплат (погашение кредитов, продажа залога и т.п.) и «младшую» – безнадежную к возврату, которая будет оставаться в банке-оригинаторе и постепенно уменьшаться на сумму фактических потерь, в то время как «старшую» серию ценных бумаг можно предлагать на продажу инвесторам с рыночной доходностью (дисконтом). В зависимости от прогноза денежного потока выпуски ценных бумаг разделяют на субординированные (подчиненные) серии.

Таким образом, секьюритизацией достигается трансформация плохих кредитов в ликвидные ценные бумаги. На этапе первичного размещения банк-оригинатор замещает ценными бумагами свои токсичные активы, списывая их со своего баланса на баланс специально созданной для этих целей организации-эмитента (spe­cial purpose vehicle, SPV). Обычно это некоммерческая организация (во многом схожая с нашим Агентством по управлению активами), а в некоторых странах даже не юридическое лицо. В дальнейшем на его баланс передаются секьюритизированные активы, а поступления по ним полностью принадлежат владельцам ценных бумаг. После проведения секьюритизации все собранные сре­д­ства от активов депонируются на специальном счете-эскроу для дальнейшего целевого распределения (по приоритетности для каждой отдельной серии) среди владельцев бумаг. Как видим, спецсчета, которые, к примеру, предписывается создавать в рамках реализации указов № 135 и 136, во многом копируют такой механизм.

Выпуски бумаг могут обеспечиваться однородными активами одного или группы банков, а если секьюритизационный пул собирается из активов от нескольких банков, распределение меж­ду ними при первичном размещении субординированных серий единого облигационного выпуска осуществляется в зависимости от результатов прогноза будущих денежных поступлений.

По данным The Securities Industry and Financial Markets Association (SIFMA), объемы секьюритизации в мире достигают 2 трлн. USD, а рынок всех разновидностей обеспеченных активами ценных бумаг – 10 трлн. Из них секьюритизационные пулы для операций с необслуживаемыми или просто «плохими» кредитами занимают относительно скро­мное место – около 95 млрд. USD.

ВО МНОГИХ странах мира для секьюритизации разработано соответствующее законодательство. Например, в России первым шагом в этом направлении был Федеральный закон от 11.11.2003 № 152-ФЗ «Об ипотечных ценных бумагах», заложивший основы секьюритизации требований, обеспеченных ипотекой. Такой шанс был и в Беларуси с принятием Закона от 20.06.2008 № 345-З «Об ипотеке», но его механизмы оказались мало востребованными. У наших соседей следующим этапом стало принятие закона от 21.12.2013 № 379-ФЗ, получившего неофициальный титул закона о секьюритизации. Но в реальности масштаб его применения оказался довольно скромным.

«Точечно» секьюритизация уже существует в нашей стране, но только для избранных. Например, некоторые пред­приятия машиностроения (в т.ч. МТЗ и «Гомсельмаш»), БМЗ, деревообработка, чьи долги, по сути, конвертировались в облигации, выкупавшиеся банками или государством. Масштабной кампанией секьюритизации была передача про­блемных активов Агентству по управлению активами в соответствии с Указом Президента от 14.07.2016 № 268. Все это были вариации внебалансовой секьюритизации (когда выпуск ценных бумаг осуществляется SPV, которой были предварительно уступлены соответствующие требования) или балансовой (когда оригинатор эмитирует ценные бумаги, обеспеченные требованиями, числящимися у него на балансе). Вероятно, если появится общий документ, регламентирующий подобные отношения, такие механизмы кого-нибудь заинтересуют.

ДО СИХ ПОР «секьюритизация по-белорусски» была откровенно принудительной. Чтобы выйти за рамки этой традиции, надо искать иных инвесторов, возможно, и за рубежом. Но для этого, помимо высокой доходности, государству придется предлагать дополнительные гарантии и льготы, в т.ч. налоговые, инструменты хеджирования валютного риска. Вероятно, для ценных бумаг, выпускаемых в рамках секьюритизации, следовало бы установить сниженные нор­мативные коэффициенты для банков, включить их в ломбардный список Нацбанка. В случае успеха секьюритизация может стать альтернативой прямой господдержке банков-­кредиторов и их должников. У пред­приятий появится возможность снизить долговое бремя, у банков – избавиться от значительной части проблемных активов и повысить без участия государства свою капитализацию за счет уменьшения рисков. Но, чтобы влить в экономику реально работоспособные и эффективные финансовые инструменты, помимо директивных мер, нужны изменение отношения к корпоративному управлению, безусловное уважение к частной соб­ственности и ее действенная защита. А это требует тех самых институциональных реформ, в необходимость которых на высшем уровне упорно не верят.