Вашим конкурентом является весь мир. Но и рынком тоже...

Неординарный и яркий руководитель Белгазпромбанка Виктор БАБАРИКО известен не только как финансист и управленец с отличной интуицией и деловой хваткой, но и как меценат, куратор интересных арт-проектов. В эксклюзивном ин­тер­вью он ответил на вопросы «Экономической газеты», где откровенно рассказал о грядущих изменениях в банковской сфере с учетом развития технологий, о криптовалютах, краудтехнологиях, вызовах для предпринимателей и не только.

– Белгазпромбанк – один из самых успешных банков в нашей стране. Как менялась стратегия развития банка, каким вы видите его будущее?

– Банк вряд ли менял когда-­нибудь свою стратегию. Начиная со своего основания в 1990 г. и до сегодняшнего дня основной его стратегией было содействие в формировании среднего класса в Беларуси. Это наша миссия, а значит, основной наш упор был на предприятия негосударственного сектора экономики.

Мы абсолютно убеждены в том, что государственная фор­ма собственности – самая неэффективная. Мы всегда под­держивали маленькие ростки, которые, несмотря ни на что, пробивались сквозь асфальт госсобственности. Другое дело, что с течением времени менялись продукты и технологии, и сегодня мы понимаем, что сам институт банка уходит в прошлое.

Фото: руководитель Белгазпромбанка Виктор Дмитриевич Бабарико​

– В одном из интервью вы говорили, что банки – это посредники, и краудтехнологии просто уничтожат их. Не боитесь, что традиционные банки вообще исчезнут? Не обижаются ли на вас другие банкиры, когда вы говорите о кончине традиционного банкинга?

– Один из лозунгов, который мы заявили в прошлом году: «Мы постараемся уни­чтожить все банки и застрелимся последними». Мало того, мы постараемся еще и расти и развиваться, так как на умирающем рынке тоже можно хорошо развиваться. Это такая «экстремистская» стратегия, вызывающая, может быть... Но правда в том, что банковский бизнес будет трансформироваться. И от него останется только бизнес, связанный с крупными кредитными рисками и уникальными проектами.

Также в банках останутся расчетная функция и Big Data (альтернативное решение традиционных систем управления данными. – Прим. ред.). Все ос­тальное будет переведено во внебанковскую сферу, потому что это более эффективно с то­чки зрения снижения издержек бизнеса и возможностей. Но наш клиентский вектор остается тем же – негосударственные пред­приятия и физические лица.

– Что уйдет из банков?

– Полностью должно уйти кредитование физических лиц. Сегодня оно уже производится фактически по скоринговым моделям (кредитный скоринг – система оценки кредитоспособности, используется в потребительском кредитовании. – Прим. ред.). Уйдет кредитование малого и среднего бизнеса (МСБ) до определенного предела.

Современные технологии позволяют побеждать – наконец-то! – истинной основе любого общества – домашним хозяйствам и МСБ. Наступает время малого и среднего бизнеса, его эра. Когда он может делать то, что хочет, и не замыкаться в рамках своей деревни или района. Сейчас ему открыты те рынки, которые раньше были «под замком», – нужно просто правильно выставить в инстаграм свой товар и продать его. Это эпоха совсем других людей и другого бизнеса.

Почему сегодня государство и крупные корпорации сопротивляются всему этому? Потому что пирамида становится на правильное основание...

– Если в ваш банк придут предприниматели с небольшими проектами…

– Им не нужно будет к нам приходить. Мы построим схему, при которой деньги будут выдаваться на основе простого математического алгоритма. Заполняешь форму, и через 15 секунд тебе приходит ответ – есть у тебя на карточке деньги или их нет. Так еще никто из российских и наших банков не работал. Мы выдавали скоринговые кредиты в банке, но когда такие решения будет принимать машина, нет смысла содержать организации с огромным офисом, с председателем правления, водителем и секретарем.

– В чем заключается стратегия инвестирования Бел­газпромбанка? Какие самые эффективные и неэффективные бизнес-проекты, которые поддерживались банком?

– Надеюсь, у нас нет неэффективных проектов. Чтобы было понятно – банк вообще не занимается инвестированием. Банк – это ссудный капитал, мы не инвестируем, а даем ресурсы. Мы не являемся «владельцами заводов, газет, пароходов». Банк – это эксперт, посредник, с помощью которого перераспределяются деньги. Мы четко понимаем, что не ответственны за то, куда и как это инвестируется, мы ответственны лишь за экономическую эффективность. И я очень надеюсь, что у нас одна из лучших в этом отношении экспертиз, потому что качество кредитного портфеля у нас хорошее, и большая часть наших проектов проинвестирована достаточно эффективно.

На чем мы «попали»? Да, собственно, на тех же проектах, на которых «попала» вся страна, – мы поучаствовали в кредитовании деревообработки, и ничего путного из этого не получилось. Большая часть наших неудачных проектов, к сожалению, там, где участвовал государственный бизнес. И добивает их очень большая социальная нагрузка. Как сказал один руководитель крупного концерна, вы что думаете, это бизнес?! Вообще-то это социальный проект. А речь шла о модернизации завода, и это такой государственный подход.

– В свете принятия Декрета № 8 и курса руководства страны на цифровизацию экономики есть ли шансы у Беларуси стать «цифровой Швейцарией»?

– Когда-то и мы предлагали нашей стране стать «цифровой Швейцарией». Только нужно помнить, что такое Швейцария. Первое – это ее нейтральный статус, и второе – она была хранилищем самой большой на тот момент для человечества ценности – денег.

А что является самой ценной вещью сейчас? На сегодняшний день – это информация. Если кто-то хочет сделать нашу страну Швейцарией, он должен построить поля дата-центров и хранить в них информацию для всего мира. Вот это и будет аналогом будущей электронной Швейцарии.

И криптовалюты – это тоже информационная история. На самом деле то, что у нас происходит в рамках Декрета № 8, – очень хорошо. Но мне кажется, что гораздо ценнее появление новых возможностей и инструментов, а не легализация криптовалют. Самое важное – это возможность использования блокчейна, на его базе – смарт-контрактов и новых инструментов токенов. Это то, что на самом деле суперинтересно развивать.

А что касается истории с созданием здесь, грубо говоря, «помойки» по отмыванию денег… Вы знаете, в Латвии за один день уничтожили банк ABLV Bank: американцы обвинили их в поддержке Северной Кореи. И все! Один день, одно сообщение, и банка больше нет... Я думаю, что если когда-нибудь кто-то проведет что-нибудь «криптовалютное» через ПВТ и будет такое же сообщение – все, исчезнет не только банк, не будет самой страны в мировой системе расчетов.

В криптовалютах хороши технологии, которыми они создаются. Ну а то, что получилось, – это просто надувается пузырь. Но ничего страшного в этом нет. Потому что мир пережил очень много пузырей. Последний из подобных – это dot-com (экономический пузырь, существовавший в период приблизительно с 1995 по 2001 гг. – Прим. ред.).

Когда-то говорили, что Интернет – это бизнес. А потом поняли, что Интернет – это, оказывается, не бизнес, а всего лишь инструмент. Но инструмент-то классный. Так и здесь, возникла технология, на ее базе начали производить криптовалюты...

Была когда-то у биржевиков игра под названием «плюшевый мишка», когда игрушку стоимостью, к примеру, в один фунт брокеры начинали продавать друг другу. Победителем признавался тот, кто продал ее по самой дорогой цене. Все знали, что стоит мишка один фунт, но была высока вероятность продать его дороже, чем купил. Так и здесь, кто-то на криптовалютах зарабатывает, но это короткая история. Причем это не пирамида, а пузырь. На самом деле все прекрасно знают, что он когда-нибудь лопнет, но очень хочется продать крип­товалюты подороже и, глав­ное, вовремя.

С другой стороны, это технология создания единых денег, не зависящих ни от кого и ни от чего. Вот что самое ценное.

– А не обрушится ли валютный рынок, когда пузырь лопнет?

– Нет, не обрушится. Почему-то все забывают про Евросоюз – смогли же 12 стран договориться до евро! Почему же мир не может договориться до единой валюты крипто? Раз договорились 12 стран, могут и 120. Как когда-то говорили в известном советском фильме «Москва слезам не верит» – если вы научились управлять тремя людьми – дальше количество не имеет значения.

– Когда вы думаете это произойдет?

– Прогнозы – вещь неблагодарная. Но скорость, с которой меняется мир и технологии, доказывает, что сейчас понятие стратегического планирования – это бред. Мне просто смешно, когда говорят – давайте напишем программу до 2030 года.

Давайте лучше вспомним, что было 10 лет назад – когда первый айфон появился. И что за это время успело произойти?! Все меняется стремительно, и эти программы можно будет выкинуть максимум через пять лет, а у нас целые институты ими заняты...

Но и без стратегии тоже нельзя. А самая главная стратегия – это создать систему адаптивную, умеющую меняться исходя из новых вызовов.

– Вас называют одним из философов краудэкономики. Расскажите, что такое финансовые краудтехнологии и как они могут использоваться? Есть ли в нашей стране конкретные примеры реализованных проектов с их применением?

– В Беларуси запущена и действует крауд-площадка Улей. Для небольшой страны, для небольшого рынка очевидно, что несколько крауд-­площадок экономически не целесообразны. Но и сам продукт, и сам инструмент впечатляют. Что касается проектов, то в Улье их процентов, наверное, тридцать завершается успешно, и расширяется круг людей, которые вовлечены в них. Другое дело, что мы бедны на проекты.

Мне говорят, что идей у нас навалом, но на самом деле это не совсем так. Наш бизнес радуется, когда защищают внут­ренний рынок. Все прекрасно понимают, что если, например, в тендере будут участвовать иностранцы, то у отечественных производителей шансов нет. Получается, мы знаем, что хуже иностранцев.

За пределами Беларуси огромная конкуренция, а у нас нехватка тех, кто инициирует проекты, и очень большой дефицит на само желание человека что-то изменить. Мы думаем, что кто-то должен что-то сделать вместо нас и нам это отдать. Оборотной стороной медали защищенности, которую выстраивает государство, является порожденная ею пассивность.

– Если сравнить с Европой, то социальная защищенность там в десятки раз больше...

– Это так. Но чем она сформирована? Частным сектором, который занимает там 70–80% экономики. Я сначала заработал, часть отдал и ожидаю, что под моим контролем мне что-то вернется. Это две большие разницы и совсем другая история, когда Люксембург от избытка денег платит 4,5 тысячи евро просто за то, что ты гражданин страны. Но сначала их заработал я, и государство мне говорит: «Я твое тебе же и распределяю. Я нанято распределять твое».

У нас же почему-то государство распределяет «свое». Мы же все видим – вот один фонд, вот – другой, фонд горисполкома, например. А они заработали деньги на этот фонд? Но в нашей голове – это его фонд, гор­исполкома, а меня, оказывается, там нет. То есть ощущение социальной защищенности, когда государство распределяет государственные деньги, но это не мои деньги, вызывает мысль – а чего я буду «корячиться»?

Это другая сторона любого социального проекта, когда он построен на том, что государство раздает государственные деньги. Но что государственного в этих деньгах, откуда они взялись? Сегодня нам говорят, что на 80% они от госсобственности. Но тогда где в этой системе мы?

– Несколько слов о себе. Как вы стали банкиром, чем занимались до этого?

– На самом деле я всегда пытался сделать одну вещь, которая у меня пока не получается, – я хотел сделать инвестиционный фонд для малого и среднего бизнеса, своего рода систему поддержки. С этой идеей ношусь с 1987 года. Сначала это была идея инвестиционного фонда, потом паевого фонда, компания называлась ОСБИК – общество содействия бизнеса и коммерции. Оказалось, что более эффективных инструментов, чем банк, пока у нас не существует. Поэтому, собственно, я и работаю в банке, который занимается МСБ.

Я считаю, что сейчас это самый эффективный инструмент, и надеюсь, что появившиеся новые технологии дадут возможность более эффективно рас­пределять деньги и когда-нибудь можно будет с удовлетворением сказать, что я участвовал в построении системы распределения денег для малого и среднего бизнеса.

– Недавно появилась новость об участии Белгазпромбанка в проекте «Великий камень»...

– Проект «Великий камень», как и любой наш проект, – это задел на будущее. История развития Поднебесной показывает – сектор, где появляются представители этой нации, быстро становится одним из доминирующих. Китайцы очень предприимчивы, нацелены на заработок, являются одними из лучших воплощений МСБ. А раз так, Белгазпромбанк должен быть с теми, кто завтра будет определять лицо малого бизнеса.

– Не захватят ли они здесь все? 

– У каждого свои задачи. Китайцы ничего и никогда не хотят захватить, у них нет цели заполонить Беларусь, абсолютно в этом уверен. А то, что будет здесь через 10 лет, зависит только от нас.

– Какой совет вы бы сегодня дали нашим предпринимателям?

– Единственное, что сегодня можно посоветовать любому: помните, что теперь вашим конкурентом является весь мир. Но и вашим рынком тоже. Как только это осознаешь, становится намного проще работать. Если вы попытаетесь от этого факта как-то отгородиться, выстроить еще один забор и не пустить к себе, например, китайцев, то за забором окажется вся китайская «деревня», а вы будете сидеть одни с гордо поднятой головой...