21.09.2012 13 мин на чтение мин

СКОРОСТНОЙ ТРАНЗИТ, ИЛИ КОГДА МЕДЛИТЬ НЕЛЬЗЯ ДАЖЕ В ЭСТОНИИ©

О системных реформах в Эстонии написано и сказано очень многое. Проведены сотни конференций и исследований, которые вдоль и поперек изучили эстонский опыт перехода от командно-административной к рыночной модели экономики. Тем не менее часто складывается впечатление, что уроки системного «транзита» этого прибалтийского государства остаются во многом не усвоенными. Поэтому иногда полезно о них вспоминать.

Евгений ПРЕЙГЕРМАН, директор по исследованиям ОО «Дискуссионно- аналитическое сообщество «Либеральный клуб»

Постсоветский вакуум

Как и другие республики громадной советской империи, Эстония встретила независимость в состоянии пустых полок и тотального товарного дефицита, отсутствия полноценной валюты, 30-процентного падения промышленного производства и 45-процентного падения зарплат в реальном исчислении. Инфляция в 1992 г. превышала 1000%. Единственным социально-экономическим институтом, который эффективно работал на заре эстонской независимости, был «черный рынок».

Экономика страны находилась в тотальной зависимости от России. Достаточно сказать, что 92% внешней торговли Эстонии приходилось на восточную соседку.

С таких стартовых условий независимая Эстонская Республика начала свое движение к экономическому благополучию. Чтобы подчеркнуть сложность этого пути, сами эстонцы часто приводят красноречивую статистику. В 1939 г. Эстония и Финляндия имели примерно одинаковые показатели по уровню жизни. А в 1987 г. ВВП на душу населения в Финляндии был уже в 7 раз больше, чем в Эстонии: 14 370 USD против 2000 USD.

Поэтому всем эстонцам было понятно, куда должна двигаться их страна. Но без однозначного ответа оставался вопрос о том, как обеспечить это движение.

Молодо-зелено

Первое, что всегда обращает на себя внимание при изучении эстонского опыта системных реформ, это необычайная молодость команды реформаторов. Средний возраст правительства, сформированного национальным альянсом «Отечество» в сентябре 1992 г., составлял немногим более 30 лет. Главе правительства Марту Лаару в момент назначения было всего 32 года.

Пожалуй, будет справедливо утверждать, что необычно молодой возраст руководителей Эстонии начала 1990-х годов стал одним из факторов успеха их трансформационной политики. Во-первых, эти люди не успели заразиться идеологемами социалистической пропаганды и потому могли позволить себе совершенно нестандартный для того времени взгляд на то, как можно обустроить жизнь общества. Во-вторых, как отмечает сам М.Лаар, подобно всем молодым людям эстонские реформаторы «не знали, что было реально, а что нет, и поэтому смогли добиться нереального».

Энергичность и решительность молодого правительства удачно дополнялись политической поддержкой в виде большинства в парламенте, а также интеллектуальной помощью со стороны зарубежных и собственно эстонских либеральных аналитических центров.

Just Do It!

Еще одним преимуществом Эстонии стало то, что там реформы немного задержались по сравнению с другими странами Центральной и Восточной Европы, где трансформационный процесс стартовал в 1989–1990 гг. Благодаря этому эстонские политики могли что-то оперативно «подсматривать» у коллег-реформаторов.

И, пожалуй, главное, что можно было увидеть в других переходных экономиках, это то, что благоприятные условия для проведения системных реформ очень быстро заканчиваются. Окно возможностей для реформаторов наиболее широко открывается в период «чрезвычайной политики» (термин введен поляком Лецеком Бальцеровичем), когда из-за предшествующего реформам экономического и политического кризисов в обществе временно исчезают доминировавшие ранее ценностные установки, нарушается работа политической системы и появляется спрос на глубокие преобразования. Однако период «чрезвычайной политики» достаточно быстро сменяется периодом «рутинной политики», когда решительные действия правительства наталкиваются на консолидированное противодействие со стороны оппозиции.

Поэтому реформаторам необходимо действовать быстро и слаженно. Принимаемые ими законы должны быть максимально простыми и понятными, чтобы не создавать дополнительных «заторов» на пути трансформации. Эстонские политики из Национального альянса «Отечество» это хорошо понимали. Если верить М.Лаару, в своей работе они руководствовались лозунгом: «Просто делай это!» («Just Do It!»).

Первые шаги: макроэкономическая стабилизация и монетарная реформа

Начало всему трансформационному процессу в Эстонии было положено денежной реформой лета 1992 г. Эстонские власти преследовали три цели. Во-первых, необходимо было прекратить инфляцию. Во-вторых, обеспечить сбалансированный обменный курс, который определялся бы спросом и предложением. В-третьих, покончить с кризисом ликвидности.

Эстония стала первой страной бывшего СССР, которая ввела свою национальную валюту — эстонскую крону. Центробанк принял систему стопроцентного резервирования денежной базы. Крона стала свободно конвертируемой валютой, привязанной к немецкой марке. Это вызвало необходимость придерживаться бездефицитного государственного бюджета.

Как отмечает в своих публикациях М.Лаар, на уровне политических лозунгов это звучало легко и безапелляционно, но на практике добиться сбалансированности бюджета было очень непросто. Она потребовала сокращения многочисленных субсидий предприятиям и социальной поддержки населению. Пришлось даже внести в правительственное коалиционное соглашение пункт, согласно которому сбалансированность бюджета объявлялась в качестве главной цели правившей коалиции. А позже удалось принять закон, согласно которому правительство не могло предоставлять на рассмотрение парламента проект государственного бюджета с дефицитом.

Интересно, что безусловное принятие жесткой денежной политики в качестве основы макроэкономической стабилизации в каком-то смысле облегчило жизнь правительству. Не имея возможности печатать «пустые» деньги и набирать кредиты, руководству страны не оставалось ничего, кроме как последовательно сокращать государственные расходы.

Первые плоды реформаторских усилий эстонцы наблюдали уже в 1993 г. Так, уровень инфляции упал с 1000% до 89,8% (а в 1995 г. он снизился до 29%). Экономику удалось достаточно быстро переориентировать с российского рынка на западные, что привело к росту экспорта.

Открытие экономики: «не нужна помощь — нужна торговля»

Эти первые успехи позволили команде М.Лаара перейти к следующему этапу реформ — открытию всей экономики.

Реформаторы в Таллинне рассудили так: Эстония является малой открытой экономикой, а значит, нет смысла пытаться строить ограждения от внешней конкуренции. Чем более открыта экономика для товаров из-за рубежа, тем более дешевую и качественную продукцию получают внутренние потребители и тем большее количество конкурентоспособных производств появляется в самой стране.

В результате молодое правительство Эстонии приняло решение свести до минимума тарифные и нетарифные ограничения для импорта и полностью убрать все экспортные пошлины. Страна превратилась в своего рода свободную зону торговли.

Как ретроспективно свидетельствуют сами реформаторы, одним из главных факторов, который подтолкнул к таким неординарным для того времени шагам, стало осознание простой истины: торговые барьеры в первую очередь защищают не те сектора, которые действительно наиболее уязвимы, а те, в которых хорошие лоббисты.

Также правительство М.Лаара исходило из того, что открытая экономика намного более привлекательна для инвесторов, поскольку правила игры в ней определяются не волевыми решениями властей, а понятными всем законами рынка. А с помощью инвестиций реформаторы хотели не только модернизировать экономику, но и избежать необходимости набирать кредиты.

Важно обратить внимание на то, что в поиске инвестиций Эстония отказалась от идеи особых прав отдельным инвесторам. В том числе правительство не видело смысла в том, чтобы создавать специальные режимы и свободные экономические зоны для иностранного капитала. Вместо этого оно создало одинаковые и максимально привлекательные условия абсолютно для всех, включая внутренних инвесторов.

Для иностранных же инвесторов было важно не наличие каких-то льгот и изъятий из общих правил, а принятие закона о продаже земли, который наделял их равными правами с местными жителями. Этот закон дал четкий сигнал о том, что их права собственности будут беспрекословно соблюдаться. Как итог, во второй половине 1990-х гг. Эстония получила больше иностранных инвестиций, чем любая другая страна Центральной и Восточной Европы.

Безусловно, высокие показатели по привлеченным иностранным инвестициям можно объяснить и удачным проведением приватизации. Особенность эстонской приватизации заключалась в том, что в первую очередь прежним владельцам возвращалась собственность, которая была изъята советской властью. В тех случаях, когда это было невозможно, бывшие собственники получали приватизационные ваучеры, с помощью которых они позже могли приобретать землю и участвовать в приватизации миноритарных пакетов госкомпаний.

Эстонская «фишка» — «плоский» налог

Пожалуй, больше всего сегодня эстонские реформаторы гордятся своей налоговой реформой. Придя к власти в 1992 г., они заявили о том, что прогрессивная шкала налогообложения является контрпродуктивной для экономического роста, т.к. фактически наказывает предпринимателей за успех: кто лучше работает, тот больше платит.

Правительство М.Лаара считало, что налоговая система должна быть простой, прозрачной, недорогой в администрировании и понятной налогоплательщикам. Она также должна стимулировать граждан страны к более продуктивной работе и большим накоплениям. Налоговой базе следует быть максимально широкой и иметь минимальное количество исключений. К тому же, по мнению эстонских реформаторов, сама ставка налога должна быть низкой, чтобы стимулировать большую экономическую активность.

Всем этим критериям соответствовала система «плоского» подоходного налога, которая была введена в Эстонии 1.01.1994 г.

Результаты превзошли все ожидания. «Теневой сектор» экономики получил настоящее потрясение, и «теневики» стали быстро легализовываться. Это вызвало заметный рост государственных доходов: с 8 млрд. крон в 1993 г. до 20 млрд. крон в 1996 г. «Плоский» налог также способствовал существенному увеличению экономической активности населения. В 1992 г. в Эстонии было около 2000 предприятий, а уже в конце 1994 г. их количество достигло 70 000. Это, в свою очередь, помогло побороть проблему безработицы, а также обеспечило рост ВВП: с -1,6% в 1993 г. до 5,7% в 1996 г. (по данным МВФ).