Марш рассерженных карманов

Шествия граждан, протестовавших 17-19 февраля против декрета № 3, оказалось неожиданно многочисленными – по местным меркам. Получается, что ресурс «памяркоўнасцi» все-таки ограничен. Когда государство напрямую нацелилось на карманы белорусов, недовольство выплеснулось на улицы.

Ах, напрасно чиновники не согласились зачесть в исполнение конституционной обязанности участия в финансировании государственных расходов уплату косвенных государственных налогов, пошлин и иных платежей! Кто только об этом ни предупреждал – заранее, когда идея пресловутого декрета только начала витать. Скажем, еще в ноябре 2013 г. в передаче «Форум» на БТ-1 я страшно удивил Е. Крыжановского известием о том, что даже любой бомж, покупая бутылку плодово-ягодного, исполняет ст. 56 Конституции, ибо в ней (бутылке) 2/3 – акцизы с НДС и только один стакан мутного алкоголя. Господину артисту, даже если он активист ЛДП, необязательно разбираться в экономических нюансах. А вот законодателям было бы полезно знать, что косвенные налоги – это причитающаяся казне надбавка к цене, с которой продаются товары и оказываются услуги, а потом перечисляется в бюджет. Таким образом, все предприятия служат налоговыми агентами – по сути, сборщиками налогов с покупателей/потребителей.

Это можно сказать и обо всех остальных налогах, уплачиваемых субъектами хозяйствования. Налоги на прибыль, на недвижимость, на землю, госпошлины и т.п., независимо от того, включаются ли они формально в калькуляцию цены или уплачиваются из прибыли, в реальности влияют на конечную цену, ибо бизнесмена интересует конечная чистая маржа. Но какие налоги платит бизнес населению не видно, хотя в конечном итоге все они «сидят» в цене приобретаемых товаров и услуг.

Налог на прибыль легче минимизировать – нужно лишь научиться убедительно увеличивать свои расходы, чтобы уменьшить облагаемую базу. С НДС такое сделать куда сложнее. Именно в этом заключается «прелесть» данного налога, обеспечивающего казну стабильным притоком средств. Косвенные налоги включены в цену большинства товаров и услуг, поэтому они взимаются абсолютно со всех: богатых и бедных, пенсионеров и младенцев, здоровых и больных, работающих и «тунеядствующих».

Прямые налоги с населения проще в расчете и администрировании. Не случайно подушная подать была одним из основных налогов античности и средневековья. Но ее главный недостаток: она взимаются открыто и персонально. Налогообложение становится личным актом между государством-сборщиком и плательщиком. Между ними нет посредника, на которого власть может свалить недовольство, заложенное в человеческой природе при любом отъеме денег. Еще в XVIII веке Монтескье объяснял, что «подушная подать более характерна для рабства; пошлина на товары более характерна для свободного общества, потому что не имеет прямого касательства к индивиду». Уплачивая прямые налоги люди точно знают, сколько они отдали государству и неизбежно задумываются: стоят ли таких затрат получаемые от государства услуги и рационально ли расходуют чиновники собранные с населения деньги. В этом кроется политическая опасность прямых налогов. Те, кто их платит, довольно быстро превращаются из покорных данников в граждан, которые критически оценивают масштаб возлагаемых на них государством обязанностей, и настырно требуют соблюдения своих прав.

История учит, что такая трансформация не сулит начальству ничего хорошего. Некогда поляне, в ответ на предложение хазар платить дань, предъявили им увесистую обоюдоострую железяку. Попытки увеличить налоговый гнет и игнорирование принципа No taxation without representation (нет налогов без представительства) часто становились поводом для мятежей и дорого обходился властям во все времена.

К прямым налогам с населения можно вернуться, лишь достигнув достаточной степени благосостояния. В развитых странах общество допускает высокий уровень подоходного налога – при наличии сложной системы льгот, стимулов и вычетов. В частности в большинстве стран не облагается налогом доход в размере прожиточного минимума, а во многих дается вычет на всех иждивенцев, имеющихся в семье, включая неработающего супруга. Это – обязательные атрибуты социального государства, заботящегося о малоимущих и сохранении семейных ценностей.

Поэтому заявления о том, что декрет № 3 принят «в целях стимулирования трудоспособных граждан к трудовой деятельности», звучат неискренне. Скорее это попыткой принудить людей соглашаться на любую работу, в т.ч. низкооплачиваемую и держаться за нее любой ценой. А не то можно оказаться уволенным по декрету № 5 и обложенным «налогом на тунеядцев» по декрету № 3. Но, загоняемые в такую ловушку люди от безысходности начинают вспоминать, что помимо конституционных обязанностей у них еще есть права. Например, на труд как наиболее достойный способ самоутверждения человека, то есть право на выбор профессии, рода занятий и работы в соответствии с призванием, способностями, образованием, профессиональной подготовкой и с учетом общественных потребностей, а заодно на охрану здоровья, включая бесплатное лечение, на образование, на социальное обеспечение в старости и многое другое. Эти права никак не увязаны с обязанностью участвовать в финансировании госрасходов. И вообще в социальном или просто мало-мальски цивилизованном государстве людей лечат не потому, что они уплатили налоги, а потому, что они больны. А детей учат просто потому, что они – дети. Бывает, что население отказывается от своих прав в обмен на обещание стабильности и благополучия. Но не получив второго и убедившись, что государство не выполняет свою часть сделки, люди поневоле вынуждены возвращать первое, осознав нераздельность того и другого.

Тезис о социальной справедливости, которую пытается восстановить декрет № 3, выглядит сомнительно. Налоги в принципе не бывают справедливыми, ибо изъятые у одних в разных объемах деньги всегда перераспределяются государством другим в разной пропорции. С точки зрения коммерсанта, несправедливо забирать у него миллионы рублей, чтобы отдать часть из них убыточным госпредприятиям, которые все равно останутся неэффективными, часть – на строительство ледового или еще какого-нибудь дворца, а часть – на содержание контролеров, которые этого же коммерсанта и оштрафуют за что-нибудь. Впрочем, бизнесмены сами найдут выход из положения и жен своих как-нибудь пристроят, чтобы сбор за них не платить. Попрекать их госуслугами не стоит: они давно и много платят частным медцентрам, репетиторам и вузам, обеспечивают себе старость своими средствами. С бомжа вообще взять нечего и ничего ему от государства не надо.

Остаются те, кто не может найти работу со сколько-нибудь приличной зарплатой, а по возрасту и здоровью пенсию или инвалидность получить не могут. На них-то и отрабатываются декретные приемчики «социальной справедливости». Высокопоставленные чиновники, отправленные «в народ» столкнулись не только с небывалым числом челобитчиков. Перед ними предстал огромный поток человеческих бед, случившихся во многом из-за решений, принятых с участием этих самых чиновников. Шевельнется ли что-то в их душах? Сделают ли они что-либо, кроме стыдливого признания несовершенства законодательства и персональных послаблений тем, кому удалось попасть на прием и разжалобить начальника своей «трудной жизненной ситуацией»? Сколько еще нужно митингов и подписей, чтобы чиновники признали тщетность попыток как-то подправить позорный декрет № 3, а просто отменили его? Не из высоких гуманных побуждений, а хотя бы из-за инстинкта самосохранения...