Авторизуйтесь Чтобы скачать свежий номер №23(2717) от 26.03.2024 Смотреть архивы


USD:
3.2545
EUR:
3.5239
RUB:
3.5097
Золото:
228.08
Серебро:
2.6
Платина:
94.8
Палладий:
105.16
Назад
Интеграция
23.05.2017 16 мин на чтение мин
Распечатать с изображениями Распечатать без изображений

Иллюзия союзной конкуренции: — бежать некуда и незачем

Страны Евразийского экономического союза еще не преодолели все барьеры, мешающие созданию новых рынков. Динамика взаимной торговли и инвестиций остается слабой, а согласование новых инициатив по углублению интеграции дается тяжело. ​

При этом у базовых институтов стран-участниц так много общих черт, что конкуренция между ними сводится к минимуму. Поэтому у бизнеса нет особых стимулов искать более привлекательную юрисдикцию в рамках ЕАЭС, говорится в докладе Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития (ЦИИ ЕАБР) «Евразийская экономическая интеграция – 2017».

В начале доклада оптимистично утверждается, что евразийская экономическая интеграция достигла содержательных результатов. Однако фаза быстрого начального прогресса подошла к концу. В частности, на это указывают сложные процессы согласования позиций по Таможенному кодексу и общему рынку лекарственных средств и медицинских изделий.

Еще тяжелее даются попытки сдержать негативную динамику взаимной торговли и взаимных инвестиций. Утешает лишь то, что темпы их падения для стран ЕАЭС были значительно ниже, чем вне ЕАЭС, отмечается в докладе. Авторы доклада считают, что ЕАЭС в определенной степени играет роль «амортизатора» негативного влияния внешних шоков. Так, объем внутрисоюзной торговли снижается с 2013 года, причем в 2015-м он сократился на 25,5% к предыдущему году, в 2016-м – на 6,7% (однако физический объем вырос на 0,4%), а оборот внешней торговли союза – на 12%, что во многом связано с динамикой мировых цен на углеводороды.

Никто никуда не идет

В начале действия Таможенного союза в 2011–2012 гг. существовали серьезные надежды на рост конкуренции различных юрисдикций. Ожидалось, что тысячи малых и средних компаний отправятся на перерегистрацию (например, из России в Казахстан), чтобы воспользоваться более низкой налоговой нагрузкой.

Для таких прогнозов были определенные основания. Торговая политика была унифицирована сразу; техническое, санитарное и иное регулирование в ЕАЭС постепенно унифицируется; но в финансовых, налоговых и административных вопросах продолжает действовать национальное законодательство, а уровень налоговой нагрузки существенно различается (таблица 4).

Таблица 1. Средняя налоговая нагрузка на экономику (% к ВВП, рассчитана как средняя за период 2008–2014 гг.) и максимальная ставка НДС в странах ЕАЭС

Страна

Средняя налоговая нагрузка, %

Максимальная ставка НДС, %

Россия

34

18

Беларусь

28

20

Казахстан

14

12

Армения

22

17

Кыргызстан

21

12

Предполагалось, что конкуренция юрисдикций подталкивает национальные правительства снимать административные барьеры. Если они не будут сняты в одной стране, то бизнес – особенно малые и средние компании, а также международные корпорации – пойдет в другую, «голосуя ногами» за более привлекательные условия. Таким образом, угрозу выпадения бюджетных доходов и надежды на их повышение в случае роста предпринимательской активности должны были стимулировать улучшение делового климата к всеобщей пользе.

Ничего подобного не произошло, сообщает ЕАБР в своем докладе. Практика показала, что, несмотря на существенную разницу в уровне налоговой нагрузки в странах ЕАЭС, за 5 лет не наблюдается сколько-нибудь значимого перетока биз­неса: «привязка к родному государству оказалась сильнее». К примеру, в 2013 г. в Казахстане числилось 10,7 тыс. предприятий с российским капиталом, в 2016-м – около 11 тысяч, среди которых в основном малый бизнес и импортеры. Правда, это треть иностранного бизнеса в Казахстане, но стабильной динамики роста тут не видно. Заметим, что в Беларуси число компаний с российским капиталом сократилось с 2712 на конец 2014 г. до 2556 на 1.01.2016 г., а с казахстанским – выросло с 35 до 38.

Этот феномен аналитики ЕАБР объясняют спецификой экономики и менталитета стран-участниц. Во-первых, главная причина – очень высока доля госсектора в ВВП стран ЕАЭС. В России она за 2005–2015 гг. выросла с 35 до 70% ВВП (оценка ФАС), в Казахстане сейчас составляет около 60%, в Беларуси по оценке ЕБРР – 70–75% при среднемировом показателе 30–40%. Очевидно, что госпредприятия не имеют возможности менять юрисдикцию. Если из оставшихся 30% частных предприятий вычесть крупные и микропредприятия с четкой географической привязкой, то на долю потенциально мобильного малого и среднего бизнеса придется не более 10%, говорится в докладе.

Во-вторых, государства ЕАЭС защищают свои рынки с помощью нетарифных барьеров, которые до сих пор остаются ключевой проблемой евразийской интеграции. В-третьих, частные компании в значительной степени ориентированы на работу с государством и госкомпаниями. Объем госзакупок в странах ЕАЭС достигает 270 млрд. USD, что сопоставимо с общим объемом союзного экспорта (около 300 млрд. в год). При этом для иностранных компаний, и особенно малого и среднего бизнеса, общий рынок госзакупок малодоступен. Об этом свидетельствуют жалобы участников рынка.

В придачу население союзных стран оказалось довольно консервативным в своих географических предпочтениях и не слишком мобильным. Согласно исследованиям ЕАБР в России 21% граждан предпочли бы трудоустройство в странах ЕС, но 69% россиян не желают работать за рубежом. В Беларуси соотношение 25% на 58%, в Казахстане и Армении отсутствие интереса к трудоустройству за рубежом демонстрирует 48% и 43% населения соответственно. К тому же отношение населения стран ЕАЭС к иностранным постоянным и временным работникам и студентам не слишком лояльное. Например, население России традиционно демонстрирует самую высокую по ЕАЭС степень закрытости по отношению к таковым – 54% (по остальным странам ЕАБР оценку не дает).

Где застряли инвестиции

Столь же негативна динамика накопленных взаимных прямых иностранных инвестиций (ПИИ), хотя она значительно лучше, чем в целом по СНГ. С пикового 2012-го до 2015 г. объем накопленных взаимных ПИИ стран ЕАЭС снизился на 14,3%, а по странам СНГ – на 25,8%. При этом одной из основных причин спада авторы доклада считают эффект переоценки из-за девальвации национальных валют стран ЕАЭС, что особенно негативно сказалось на объемах накопленных российских инвестиций. Так, по итогам 2015 г. в Казахстане они сократились на 19%, а в Беларуси – на 2,4%.

Взаимные прямые инвестиции в ЕАЭС на начало 2016 г. представлены в таблице 2.

Таблица 2*. Накопленные ПИИ стран-инвесторов (млн. USD)

Страна-реципиент

Россия

Казахстан

Беларусь

Армения

Кыргызстан

ЕАЭС, всего

Россия

Х

3367

204

3

-

3574

Казахстан

7095

Х

34

-

-

7129

Беларусь

8297

53

Х

10

4

8364

Армения

3056

8

-

Х

-

3064

Кыргызстан

811

695

-

-

Х

1506

ЕАЭС, всего

19259

4123

238

13

4

23637

*) здесь и далее – данные ЕАБР со ссылкой на национальные статистические ведомства, МВФ, ЕЭК

На ПИИ 25 крупнейших российских компаний, инвестирующих в страны союза, приходится 72% всех накопленных взаимных ПИИ в ЕАЭС, а на 25 их крупнейших проектов – около 65% общего объема (по данным мониторинга взаимных инвестиций ЦИИ ЕАБР, всего в базе 1200 проектов). Кстати, высокие показатели российских инвестиций в Беларуси обеспечивает ограниченный круг компаний: покупка «Газпромом» компании «Белтрансгаз» (ныне – «Газпром трансгаз Беларусь»), инвестиции «МТС» в свою белорусскую «дочку», приобретение «Транс­нефтью» магистральных трубопроводов и «Славнефтью» доли Мозырского НПЗ. Сама Беларусь инвестировала лишь 238 млн. USD, из которых 86% приходится на Россию, причем число проектов здесь тоже ограничено. По данным ЕАБР, в структуре белорусских ПИИ лидируют топливный комплекс (46,6%), машиностроение (22,7%) и сельское хозяйство (22,3%).

Для крупного бизнеса трансграничные барьеры менее болезненны: их ресурсы позволяют эффективно их преодолевать, говорится в докладе. Но структура инвестиционных потоков в ЕАЭС в ближайшие годы может частично измениться благодаря активному развитию взаимосвязей в рамках самого ЕАЭС. Углубление евразийской интеграции и единый рынок открывают новые перспективы для корпоративного взаимодействия инвесторам «среднего эшелона», которые больше ограничены в денежных средствах и в административном ресурсе. Единый рынок предоставляет им более широкие возможности для выстраивания цепочек добавленной стоимости и масштабирования бизнеса, надеются в ЕАБР.

Под прессом процентов

Напрямую в докладе не признается влияние на темпы интеграции макроэкономических факторов – дается лишь их количественная оценка. Она показывает, что темпы роста ВВП стран-участниц различались в прошлом году столь же существенно, как и размер их экономик (см. таблицу 3), зато отмечается тенденция сближения среднедушевых доходов. Казахстан, Беларусь и Армения уверенно сближаются с Россией по уровню ВВП на душу населения, уменьшая разрыв примерно на 0,7–1,4 п.п. в год.

Таблица 3. Основные показатели социально-экономического развития ЕАЭС в 2016 г.

Показатель

Армения

Беларусь

Казахстан

Кыргызстан

Россия

ЕАЭС

ВВП

Темп роста: в сопоставимых ценах год к году, %

 

0,2

 

–2,6

 

1,0

 

3,8

 

–0,2

 

–0,1

в текущих ценах, млрд. USD

 

10,8

 

48,1

 

128,1

 

5,8

 

1267,8

 

1460,5

по паритету покупательной способности (ППС), млрд. USD.

 

26,6

 

165,4

 

460,7

 

21,0

 

3745,1

 

4418,7

по ППС на душу населения, USD

 

8881,0

 

17496,5

 

25669,2

 

3467,3

 

26109,1

 

21288,3

Численность населения, млн. чел.

 

3,0

 

9,5

 

17,9

 

6,1

 

146,8

 

183,3

Объем взаимной торговли стран-участниц ЕАЭС, млрд. USD

 

0,4

 

11,3

 

3,9

 

0,4

 

26,6


Предусмотренные Договором о ЕАЭС критерии устойчивости макроэкономического развития в прошлом году в той или иной степени нарушали все (таблица 4). По мнению авторов доклада, такая ситуация некритична для союза в краткосрочном периоде, но в долгосрочной перспективе представляет опасность.

Таблица 4. Соблюдение странами ЕАЭС критериев устойчивости экономического развития в 2016 г.

Показатель

Армения

Беларусь

Казахстан

Кыргызстан

Россия

Эталон (Приложение 14 к Договору о ЕАЭС)

Инфляция, % декабрь к декабрю

-1,1

10,6

8,5

-0,5

5,4

не более чем на 5 п.п. больше, чем в стране-участнице, где этот показатель минимален

Дефицит консолидированного бюджета сектора госуправления, % ВВП

5,4

-2,1

2,9

4,0

3,0

3

Долг сектора госуправления, % ВВП

51,5

41,8

19,7

61,8

11,9

50

Впрочем, пока в ЕАЭС нет четко прописанного механизма имплементации этих критериев и каких-либо мер к тем, кто их нарушает. С похожей проблемой в свое время столкнулся Евросоюз. Его опыт показывает, что при отсутствии строгой фискальной политики и бесконтрольном росте госрасходов рост долга может приобрести неустойчивый характер, что привело к пересмотру рисковых премий и суверенным долговым кризисам. Самый известный из них – греческий.

Для «конкуренции юрисдикций» не хватает и финансовых стимулов. По оценкам ЦИИ ЕАБР в монетарной сфере присутствует определенная тенденция к сближению экономик ЕАЭС, в т.ч. в отношении краткосрочных процентных ставок и спрэдов. Есть корреляция и между номинальными обменными курсами стран ЕАЭС, а их динамика в общем остается однонаправленной. Так, к середине 2016 г. номинальные курсы в России, Казахстане и Беларуси показали схожий результат: стабилизировались на уровне 185–195% относительно августа 2014 г. При этом в расчетах во взаимной торговле с большим отрывом доминируют российские рубли (около ѕ общего объема платежей), тогда как доля долларов США составляет около 18%, евро – 4,8–5,5%, другие валюты – менее 1%. Такая структура отражает роль рынка РФ, но, по-видимому, не служит веским аргументом для радикальных изменений на финансовых рынках союза.

* * *

Итак, конкуренции юрисдикций в ЕАЭС пока не вышло. Это хорошая новость для стран-участниц, поскольку они не теряют своих налогоплательщиков и их капиталы, но одновременно плохая: дополнительного притока инвестиций и налогов не предвидится. Есть и комплексный проигрыш: низкая мобильность бизнеса и капитала не позволяет повысить эффективность ЕАЭС и не стимулирует власти стран союза улучшать инвестиционный климат.

Это серьезный удар по одному из основных тезисов, на который так любят ссылаться некоторые эксперты, в т.ч. в Беларуси. Оказывается, институциональные факторы заведомо сводят на нет попытки повысить пресловутую конкурентоспособность юрисдикций. Это обстоятельство должно заставить власти и бизнес по-новому взглянуть на целесообразность унификации и копирования правовых норм других стран союза. Вероятно, для попыток изменить законодательство, прежде всего, налоговое и корпоративное, стоит поискать другие цели, методы и стимулы.

Распечатать с изображениями Распечатать без изображений
Разместить рекламу на neg.by