Убыточные сделки и субсидиарная ответственность: — казнить нельзя помиловать

В свете либерализации законодательства, начатой Декретом Президента от 23.11.2017 № 7 «О развитии предпринимательства» (далее – Декрет № 7), было принято множество поправок в действующие нормативные акты в связи с изменившимися подходами к ответственности за неумелое руководство, приведшее к банкротству субъекта хозяйствования.

Пересмотрены подходы к ответственности директора, не являющегося учредителем, и учредителей, непосредственно не принимавших участие в управлении юридическим лицом, ушедшим в процедуру банкротства. Сегодня речь идет о наличии либо отсутствии вины в действиях неумелых управленцев и прямой причинной связи от этих действий к накоплению долгов, приведших субъекта хозяйствования на грань банкротства.

Что изменилось на практике, стало ли легче кредитору взыскать долги с банкрота, появились ли реальные рычаги воздействия на горе-руководителей – на эти вопросы отвечает Илья  Пинхасик, адвокат Минской областной коллегии адвокатов.

– Субсидиарная ответственность сегодня – это притча во языцех, только ленивый о ней не говорит, хотя со времен принятия постановления Пленума ВХС от 27.10.2006 № 11 «О некоторых вопросах применения субсидиарной ответственности» теоретическая база не изменилась: это особый вид гражданско-­правовой ответственности, при котором на субсидиарного должника возлагается обязанность по исполнению требования кредитора к основному должнику.

Среди принципов Декрета № 7 – персонализация ответственности руководителя за надлежащую организацию деятельности субъекта хозяйствования. Расскажите нашим читателям, как этот принцип преломляется на практике.

– Действительно, субсидиарная ответственность возлагается на суб­сидиарного (дополнительного) долж­ника в соответствии с законодательством или условиями обязательства в случае отказа основного должника от удовлетворения требований кредитора. Такая ситуация может возникнуть в том числе ввиду недостаточности или отсутствия имущества у субъекта хозяйствования или ненаправления основным должником кредитору в разумный срок ответа на предъявленное требование.

До вступления в силу Декрета № 7 кредиторы, как правило, могли подать на взыскание долгов обанкротившегося субъекта хозяйствования непосредственно с его учредителей и руководителей. Более того, действия руководителя такого юридического лица, независимо от того, каких именно целей он добивался, трактовались как приведшие к банкротству субъекта хозяйствования, признавались приведшими к причинению вреда государственным или общественным интересам или, как минимум, – правам и законным интересам граждан.

– О каких нарушениях идет речь?

– Например, если предприятие имело статус градообразующего, давало достаточно большое количество рабочих мест, привносило серьезный вклад в бюджет, то его банкротство контролирующие органы могли истолковать как действия руководителя, приведшие к причинению вреда государственным интересам. Массовые увольнения работников – и вот вам уже ущерб правам и законным интересам граждан.

С принятием же Декрета № 7 ситуация кардинально изменилась – вину руководителя (равно как и учредителя субъекта хозяйствования) в наступлении тех или иных последствий необходимо установить, обо­сновав ее конкретными фактами и действиями со стороны такого лица, доказывая при этом прямой умысел на причинение вреда законным правам и интересам как граждан, так и государства. Это свело практически на нет возможность автоматически выиграть дело в суде против руководителя предприятия-банкрота.

– А в вашей практике уже были подобные дела? Вам приходилось отстаивать интересы таких руководителей, которых обвиняли в доведении субъекта хозяйствования до банкротства?

– Да, совсем недавно я участвовал в деле на стороне директора хозяйственного общества. Нам удалось отменить решение экономического суда по иску общества с ограниченной ответственностью «А» (далее – Общество) в лице антикризисного управляющего о взыскании денежных средств с бывшего директора этого Общества.

Дело в том, что участником Общества с 90% голосов являлся гражданин Т-кий. Этот участник состоял учредителем с момента создания Общества и благодаря своей доле мог влиять на деятельность Общества, при этом номинально не являясь его руководителем. Кроме того, гражданин Т-кий являлся председателем общего собрания участников и ревизором Общества.

От редакции: в соответствии со ст. 33 Закона от 09.12.1992 № 2020-XII «О хозяйственных обществах» (далее – Закон о хозобществах) высшим органом управления хозяйственного общества является общее собрание участников хозяйственного общества, ревизор хозяйственного общества является контрольным органом хозяйственного общества.

Таким образом, решение о распределении средств Общества принимал от имени общего собрания основной учредитель – гражданин Т-кий. Кроме того, члены органов хозяйственного общества в соответствии с их компетенцией несут ответственность перед хозяйственным обществом за убытки, причиненные этому обществу их виновными действиями (бездействием), в порядке, установленном уставом хозяйственного общества и законодательством, а в ходе судебных разбирательств гражданин Т-кий фактически признал, что самоустранился от управления Обществом и не предпринимал никаких мер по его развитию. Более того, осознав, что предприятию грозит экономическая несостоятельность, основной учредитель подал заявление о выходе из состава участников Общества, чем еще более усугубил положение дел.

Наша позиция в апелляции базировалась на том, что попытка выхода из состава участников гражданином Т-ким не что иное, как очевидное доказательство осознания положения дел и попытка избежать ответственности за свое бездействие, приведшее субъекта хозяйствования на грань банкротства, а также желание избежать ответственности как ревизору хозяйственного общества за убытки, причиненные опять-таки бездействием указанного лица.

Среди доказательств вины учредителя Т-кого были в том числе следующие аргументы: как учредитель с 90% доли в уставном фонде Общества гражданин Т-кий имел возможность повлиять на работу Общества: у него было право на инициирование проведения общих собраний участ­ников общества, на участие в работе общих собраний участников с правом голоса, право требовать проведение аудиторской проверки бухгалтерской (финансовой) отчетности, участвовать в принятии решения о ликвидации организации. Кроме того, если бы данный учредитель считал непродуктивной работу директора Общества, чьи права я представлял, то как основной учредитель гражданин Т-кий мог даже уволить директора. Тем не менее ничего из вышеупомянутого предпринято не было.

С другой стороны, кроме бездействия, со стороны основного учредителя были совершены и некоторые действия, последствия которых напрямую связаны с образованием сложной финансовой ситуации Общества, приведшей к плачевному исходу: неплатежеспособность Общества возникла в том числе благодаря тому, что Общество предоставило займ индивидуальному пред­принимателю на невыгодных условиях только потому, что этот человек состоял с основным учредителем в дружеских отношениях.

Суд апелляционной инстанции учел приведенные аргументы и отменил решение экономического суда. Вину в причинении ущерба Обществу со стороны директора сочли недоказанной, от субсидиарной ответственности он был освобожден.

– Это очень интересный пример, но, скорее всего, это редкий случай в вашей практике?

– Однозначно нельзя ответить на ваш вопрос. Дело в том, что ранее судебная практика в экономических судах (до принятия Декрета № 7) шла по пути привлечения учредителей к субсидиарной ответственности, а сегодня речь идет о необходимости устанавливать вину должностного лица – будь то наемный директор или участник, владеющий долей, контрольным пакетом либо являющийся руководителем такого субъекта хозяйствования. Поэтому весы правосудия могут качнуться в любую сторону – все будет зависеть от тех аргументов, которые смогут найти стороны для доказательства своей непричастности к экономической несостоятельности либо оправдывающие действия по руководству юридическим лицом, в том числе принимаемые решения об отчуждении денежных средств, проведению сделок и т.д.

– Так на какие грабли сегодня вы бы посоветовали не наступать учредителю или иному руководителю субъекта хозяйствования?

– В первую очередь, как говорили классики: чтите уголовный кодекс. Нормы, определяющие состав пре­ступления в рамках деятельности руководителя субъекта хозяйствования, в основном представлены в главе 25 УК. Несложно внимательно изучить диспозиции статей и постараться учесть эти запреты в своей каждодневной деятельности – на­пример, не давать неправомерных приказов  главному бухгалтеру или не заключать очевидно провальных сделок, не подделывать бухгалтерские документы, не выманивать у государства кредиты или дотации без четкого бизнес-плана.

Однако есть некоторые нюансы, которые не лежат на поверхности.

Так, следует обратить внимание на статью 45 Закона о хозобществах, где в ч. 7 указано следующее: решение общего собрания участников хозяйственного общества, принятое с нарушением требований законодательства или устава хозяйственного общества и нарушающее права и (или) законные интересы участника (бывшего участника) этого общества, может быть оспорено в суде участником (бывшим участником) акционерного общества в течение трех месяцев, а участником (бывшим участником) общества с ограниченной ответственностью или общества с дополнительной ответственностью – в течение двух месяцев со дня, когда они узнали или дол­жны были узнать о принятии такого решения.

Это значит, что бездействие заинтересованного лица впоследствии может быть истолковано как умыш­ленное деяние, совершенное из каких-либо личных интересов.

Следует также помнить об обязанности учредителей (участников) общества самостоятельно определять аффилированных лиц и не совершать сделок в ущерб субъекту хозяйствования (ст.ст. 57 и 57-1 Закона о хозобществах) – такие убытки могут быть взысканы в интересах субъекта хозяйствования в судебном порядке.

Если же убытки превысят сорок базовых величин – то вопрос уже будет стоять очень серьезно – с 40 базовых стартует уголовная ответственность за причинение имущественного ущерба, не связанного с хищением. В свете изменения редакции статьи 39 УК сегодня от уголовной ответственности может быть освобождено только лицо, которое руководствовалось конкретными соображениями, а риск в его действиях будет признан обоснованным экономическим риском.

Экономический (деловой) риск может признаваться обоснованным только в том случае, если поставленная цель могла быть достигнута и не рискованными деяниями (решениями), но с меньшим экономическим результатом (ч. 2-1 ст. 39 УК).

– То есть укоренившаяся сегодня практика контролирующих органов признавать ущербом предприятию проваленную сделку вытекает из положений уголовного закона, а не гражданского права?

– Получается, что так.

– Как говорится: «Думайте сами, решайте сами...».