Стратегия вопросов— и тактика институтов
Пути развития страны обсудили представители бизнеса и власти на конференции «Практика реализации экономической стратегии Беларуси», организованной ОО «Минский столичный союз предпринимателей и работодателей» и СЮЛ «РКП». В резолюции мероприятия власти и деловое сообщество призываются к координированным действиям для формирования доверия к стратегии развития страны и преодоления кризисных явлений в экономике и обществе. При этом участники, выясняя институциональные и технические аспекты такой стратегии, не избежали некоторых разногласий.
Открывая конференцию, председатель президиума РКП Владимир Карягин призвал власти подключать бизнес на ранней стадии к рассмотрению бюджета и законов, относящихся к предпринимательству, что, по его мнению, позволило бы «уберечь от глупостей» иные законопроекты. Это тем более важно, поскольку привычные источники роста белорусской экономики себя исчерпали, а новые еще предстоит искать. Заведующий отделом макроэкономического прогнозирования НИЭИ Минэкономики Игорь Деревяго признал, что прогнозируемый на 2017 год рост ВВП гарантировать затруднительно – многое будет зависеть от внешней конъюнктуры, сохранения льготных цен на российские энергоносители и т.п. Но экономика РФ тоже стагнирует, а в придачу там создаются дополнительные барьеры, несмотря на наличие соглашений в рамках ЕАЭС.
ЛИБЕРАЛЬНЫЕ эксперты видят выход из кризиса в масштабной приватизации, сокращении регулирующих функций государства, реформе в социальной и иных сферах. Они уверены, что улучшение положения бизнеса быстро и однозначно приведет к процветанию общества в целом. Их менее радикальные коллеги опасаются, что население не одобрит шоковой терапии, а издержки, от которых либералы надеются избавить бизнес, лягут на другие слои общества. Впрочем, эта полемика носит сугубо риторический характер. На высшем уровне радикальные перемены однозначно не одобрены, а все преобразования, скорее всего, сведутся к попыткам улучшить эффективность госсектора и более рационально использовать скудеющие бюджетные ресурсы. Поэтому любые призывы к институциональным реформам натыкаются на стену непонимания как со стороны власти, их не желающих, так и со стороны предпринимателей, не понимающих, о чем идет речь.
Неудивительно, что большинство присутствующих не оценили должным образом выступление заведующего отделом макроэкономической и финансовой политики Института экономики НАН, профессора Александра Лученка. Но именно он объяснил причину неприятия в Беларуси рыночных реформ, хотя кое о чем умолчал. Дело здесь в специфике белорусской институциональной системы, которая, как отметил А. Лученок, базируется на азиатской модели институциональной матрицы (Х-матрице). Поскольку для перехода на европейскую модель (Y-матрицу) в республике, по мнению профессора, нет условий, остается совершенствовать то, что имеем, взяв за образец опыт таких стран, как Китай и Сингапур. Это, в частности, дает теоретическое обоснование сохранению роли государства в экономике. Ведь, как заверил А. Лученок, госсектор играет значительную роль в китайской экономике, достижения которой всем известны, а руководящая роль государства неоспорима. Такой подход позволяет и нам ограничиться реформированием госуправления (вроде давно обещанного разделения функций государства как регулятора и собственника), улучшением стимулирования руководителей, сокращением финансовой поддержки неэффективных госпредприятий. Высвободившиеся ресурсы можно направить на выплату компенсаций, переподготовку работников и создание новых рабочих мест.
Попытки импортировать некоторые рыночные институты, в т.ч. навязываемые международными финансовыми организациями, по мнению А. Лученка, обречены на неудачу – как чуждые белорусской модели. К сожалению, жесткий регламент конференции не позволил уточнить некоторые особенности институциональной теории и ее практического применения. Ошарашенные матричным подходом участники постеснялись спросить, почему азиатская матрица так категорично неизбежна в стране, находящейся в центре Европы. Не успели они выяснить и особенности данной матрицы.
Восполним этот пробел. В помянутой теории характерной особенностью европейской матрицы являются рыночные институты (частная собственность, конкуренция, свобода торговли, получение прибыли) в сочетании с демократическими политическими институтами, приоритетами свобод и прав личности. Азиатской матрице, напротив, присущи редистрибутивные институты (доминирование госсобственности, административное распределение ресурсов), а также иерархическая вертикаль власти, приоритет государственных интересов над личными. Неискушенной в высшей математике публике может показаться, что главная особенность азиатской матрицы – доминирование чиновничьей привычки отнимать и делить, тогда как в Y-матрице имеется больше возможностей складывать и умножать. Вероятно, в рамках такой арифметики предпринимателям проще оценивать принимаемые властями решения и их последствия для себя. Впрочем, в чистом виде обе матрицы в современном мире встречаются редко. Страны, желающие достичь устойчивого развития, вынуждены идти на импорт «чуждых» институтов в свою матрицу. Тот же Китай начал реформы с разрешения частной инициативы, ограничения вмешательства государства и последовательно их продолжает. Скажем, там был принят Закон «О защите частной собственности», доля госсектора в экономике неуклонно снижается, а оставшиеся госпредприятия пытаются внедрять западные методы корпоративного управления. Так что о приемлемости для Беларуси той или иной матрицы или возможности импорта разнообразных институтов можно еще серьезно поспорить.
МЕЖДУ ТЕМ власти предлагают бизнесу мыслить шире. Для этого разрабатывается стратегия развития малого и среднего предпринимательства до 2030 г. Планировать что-либо на 15 лет вперед, если не известно, что будет через 2 года, трудно, признал директор департамента по предпринимательству Минэкономики Петр Арушаньянц. Но «жизнь требует, чтобы была стратегия: надо понимать, что будет с бизнес-союзами, инфраструктурой поддержки предпринимательства». Ставится задача нарастить долю МСП в экономике до 50%. Поиском путей достижения этой цели занимается рабочая группа из 49 человек. Черновик документа почти готов, затем у бизнес-союзов будет еще 2–3 недели на его обсуждение. Ожидаются предложения по наполнению «дорожной карты» – мероприятий, направленных на улучшение положения предпринимательства, в т.ч. касающихся административных процедур, лицензирования, финансовой поддержки, консультативных программ, обучения и т.п.
Стратегия не предполагает каких-либо мер, выходящих за рамки узких интересов МСП, в т.ч. реформирования госаппарата или структурных преобразований социально-экономической модели. Но устроит ли это бизнес? По мнению первого вице-председателя МССПиР Виктора Маргелова, стратегии экономического развития, в т.ч. в отношении малого и среднего бизнеса, в стране сегодня нет.
Статистика численности предпринимателей и показателей их деятельности никак не заменяет анализ положения дел и оценку потенциала развития сектора, без которых нельзя понять причины «почему у нас все так плохо» и создать концепцию развития. «Без детальной прорисовки образа будущего ничего не получится, потому что универсальная форма любого решения – это воля, а я не вижу этой воли, – сказал В. Маргелов. – Это детально конкретизированные планы и материальная реализация планов. Пока, к сожалению, этих элементов не видно».
УЯЗВИМОЕ место стратегии – ее «вертикальная» ориентация. Заказчик здесь – правительство, но никто не несет реальной ответственности за практическую реализацию документа. Неясно, есть ли возможности для воплощения стратегии в жизнь, и кто в предпринимательской среде этим займется, отметил В. Маргелов. Для бизнеса она может стать лишь одним из бесчисленных ни к чему не обязывающих программных документов, спущенных сверху и никак не затрагивающих реальные потребности бизнеса. «Ни один из когда-то созданных общественно-консультативных советов не работает. Наука вообще остается в стороне», – считает В. Маргелов. По его мнению, главный вопрос: может ли реализоваться стратегия без коренного изменения делового климата, коллективного принятия решений, должной координации внутри делового сообщества. «Реформы, конечно, нужно начинать с себя, но в Беларуси мы живем так, как нами управляют, поэтому туда надо все силы бросить, чтобы в результате появился реалистичный, обеспеченный ресурсами стратегический план, – заявил В. Маргелов. – Сейчас я с большим опасением отношусь к тому, что уже написано в стратегии, в этом формате документ не заработает. Еще время есть, но оно стремительно тает».
Впору задуматься, о чем вообще проект «стратегия-2030»? Зарубежные эксперты и наши деловые союзы полагают, что «малый и средний бизнес» автоматически подразумевает частников. Но на самом деле в правительственных программах и официальной статистике речь идет о предприятиях, отличающихся исключительно численностью работников, независимо от формы собственности. Таким образом, если в стране станет больше госпредприятий с численностью до 100–250 работников, то декларируемую задачу наращивания доли МСП в экономике можно считать выполненной. А это достижимо, скажем, за счет реструктуризации некоторых крупных госпредприятий и вывода непрофильных функций на отдельных юрлиц, подпадающих под критерии МСП.
В придачу есть опасность подмены стратегических вопросов ненужными подробностями. Некоторым такая детализация кажется истинным благом, конкретизацией, направленной на нужды «простого человека». Но на самом деле это лишь уводит документ от фундаментальных вопросов к попытке решить сиюминутные задачи, не замечая, что их причина кроется в нерешенных институциональных проблемах. Именно в них постоянно упираются надежды частного бизнеса на выполнение правительством его предложений, будь то обеспечение макроэкономической стабильности, снижение налоговой и регуляторной нагрузки, не говоря уже о создании полноценных правовых институтов для развития предпринимательства.