Соглашение о неконкуренции: сколько стоит лояльность

В Беларуси активно обсуждаются предоставленные Декретом Президента от 21.12.2017 № 8 «О развитии цифровой экономики» (далее – Декрет № 8) льготы для Парка высоких технологий и всех работающих с технологией блокчейн и связанные с этим перспективы белорусской ИТ-индустрии и страны в целом. Но при этом многие вопросы, касающиеся проведения правового эксперимента, в частности, реализация соглашения о неконкуренции, обычно остаются за рамками дискуссий.

Декретом № 8 объявлено о проведении в рамках Парка высоких технологий (ПВТ) эксперимента для апробации новых правовых институтов на пред­мет возможности их имплементации в гражданское законодательство Беларуси. Резидентам ПВТ предоставлено право заключать с работником соглашение, в соответствии с которым он добровольно обязуется в течение определенного срока не подписывать трудовых и (или) гражданско-правовых договоров с третьими лицами, являющимися конкурентами этого резидента ПВТ. Он также соглашается не осуществлять самостоятельно конкурирующую пред­принимательскую деятельность без образования юридического лица, не выступать учредителем, участником или руководителем организации-конкурента.

За это наниматель должен ежемесячно выплачивать быв­шему сотруднику не менее одной трети его среднего заработка за последний год работы. Длительность компенсационных выплат – не более одного года после увольнения. В со­глашении должны быть определены территориальные границы таких обязательств, конкретный вид деятельности, на который они распространяются, ответственность за нарушение включенных в договор условий.

В зарубежном праве предусмотренное п. 5.6 Декрета № 8 соглашение широко распространено – это так называемое соглашение о неконкуренции (noncompetition agreements, non-competition covenant, noncompetition clauses). Оно ограничивает не только профессиональную деятельность, но и бизнес-интересы работника.

НЕПОНЯТНО, почему разработчики декрета априори рас­сматривают такое соглашение как вид гражданско-правового договора, а не как дополнительное соглашение о труде. За рубежом, в т.ч. у наших соседей, этот вопрос решается по-разному. Так, в Латвии в части ограничения профессиональной деятельности соглашение о конкуренции включено в закон о труде. В Эстонии в законе о трудовом договоре есть норма о соглашении об ограничении конкуренции, в силу которого работник принимает на себя обязанность не работать у конкурента нанимателя или не осуществлять деятельность в той же финансово-экономической или профессиональной сфере.

В соответствии с французским законодательством соглашение о неконкуренции может оговариваться в отдельном соглашении либо как условие включаться в трудовой или коллективный договор. В Германии оно регулируется нормами граж­данского законодательства (Германское торговое уложение, Handelsgesetzbuch) и рас­сматривается как «соглашение между принципалом и торговым служащим, которое ограничивает служащего в его профессиональной деятельности после окончания служебных отношений (запрет конкуренции)».

Если допустить трудо-правовую природу соглашения о конкуренции, то она проистекает из обязанности сотрудника быть лояльным к своему нанимателю, хотя прямо это и не прописано в Трудовом кодексе Беларуси. Отметим, что трудо-­правовая модель соглашения выгодна работнику. Получаемое им вознаграждение должно быть признано трудовой выплатой с соответствующим исчислением подоходного налога (для резидентов ПВТ – по ставке 9% или без его удержания ввиду того, что эта выплата названа компенсацией в пределах ее минимального размера в силу подп. 1.3 п. 1 ст. 163 Налогового кодекса). У человека появляется возможность оспаривания самого соглашения или его невыполнения в рамках гражданского процесса по делам о рассмотрении трудовых споров без уплаты госпошлины. Наконец, он при банкротстве работодателя имеет статус привилегированного кредитора второй очереди.

Однако авторы декрета из­брали вариант гражданско-­правовой модели соглашения. И их аргументов в пользу именно такого выбора ввиду кулуарности разработки и отсутствия публичного обсуждения проекта этого документа мы не знаем.

ВОЗМОЖНО, они пошли по проторенной дорожке. Дело в том, что начиная с середины 2013 года в Беларуси используется практика гражданско-­правового обязательства о неразглашении коммерческой тайны, легализованная Законом от 05.01.2013 № 16-З «О коммерческой тайне» (ст.ст. 1 и 17). А соглашение о неразглашении является разновидностью соглашения о неконкуренции.

Наниматель вправе обязать работника подписать такое со­глашение, которое может содержать условие о выплате ему вознаграждения и продолжать действовать после прекращения трудового договора (кон­тракта) в течение определенного срока либо до момента отмены режима коммерческой тайны.

Регулирование соглашения рамочное, оно дает неограниченную свободу усмотрения одной стороне и по этой причине вызывает множество вопросов. Например, может ли наниматель – резидент ПВТ уволить (или не принять на работу) работника, отказавшегося подписать соглашение о неконкуренции, т.е. применить тот же алгоритм, что и для соглашения о неразглашении коммерческой тайны?

В Декрете № 8 отсутствуют оговорки по моменту подписания этого документа: одновременно с заключением трудового договора, в течение срока его действия или в момент прекращения трудовых отношений сторон. Не определена и форма соглашения: письменная и (или) электронная. Не сказано, заключается ли оно с любым работником или только с теми, кто относится к «ключевому персоналу».

Непонятно, запретят заниматься всеми видами деятельности, прописанными в уставе резидента ПВТ, либо только реально осуществляемыми, или же необходимо указать «конк­ретный» вид деятельности.

Неясна и территория действия соглашения: следует указать границы ПВТ, определенные в приложении к Декрету № 8, конкретный регион или всю Беларусь?

КАК уже отмечалось, в качестве бонуса за лояльность наниматель – резидент ПВТ обязан выплачивать бывшему сотруднику в течение максимум одного года после прекращения трудовых отношений договорную компенсацию. Кстати, логично, что чем шире география ограничения, тем выше должен быть размер компенсации. Но непонятно, будет ли эта сумма в рамках минимальной величины освобождаться от подоходного налога, а также иметь кредиторские привилегии при банкротстве. Вероятнее всего, нет, ибо это не договор о труде и не гражданско-правовой договор выполнения работ, оказания услуг.

Установление минимального размера компенсации исходя из последней годовой зарплаты может привести к злоупотреблениям, когда наниматель в течение 12 месяцев перед прекращением контракта будет занижать выплаты с целью сэкономить в перспективе.

Не прописана в Декрете № 8 и обязанность бывшего работника предоставлять по требованию резидента ПВТ информацию о своей хозяйственной или профессиональной деятельности в объеме, в котором это имеет значение для проверки соблюдения соглашения. Не конкретизирована норма об ответственности нанимателя и работника при нарушении оговоренных условий. Да, в соответствии с Декретом № 8 стороны вправе установить и для такого соглашения неустойку, которую не может уменьшить суд. Однако непонятно, вправе ли резидент ПВТ в случае нарушения работником соглашения потребовать от него возврата всех ранее полученных в счет компенсации сумм или только прекратить выплату компенсации на оставшуюся часть срока?

Не оговорено, в каком суде – экономическом или в суде общей юрисдикции – будут рассматриваться преддоговорные споры о размере компенсации, неустойки, сроке действия соглашения и споры о ненадлежащем исполнении соглашения. Как и то, возможен ли отказ от такого договора каждой из сторон, требует ли он указания причин и уведомления. Полагаем, что соглашение теряет силу в связи с лишением организации статуса резидента ПВТ.

ПО СМЫСЛУ соглашение налагает ограничения на быв­шего работника, т.е. уже после его увольнения. Но означает ли это, что в период работы у резидента ПВТ он вправе трудиться по совместительству или на основании договора о выполнении работ, оказании услуг, авторского договора у другого резидента ПВТ или у нерезидента, но и там, и там это будет конкурирующий бизнес? Ведь соглашение о конкуренции не принято смешивать с запретом на совместительство.

Наконец, нельзя не задать вопрос исходя из защиты публичных интересов: не будет ли направлено такое соглашение на образование монопольного бизнеса и создание нехватки рабочей силы у других ее пользователей? Вместе с тем резиденту ПВТ разрешено «выбрасывать» на рынок труда узкопрофильных специалистов, лишая их права в течение года работать по профессии и не взяв на себя труд обучить его другим навыкам.

И в заключение стоит обратить внимание на то, что декрет не указывает, сколько времени будет длиться правовой эксперимент, непонятно, кто и как будет анализировать его результаты.

Общий вывод: соглашение о неконкуренции должно быть разумным – как в отношении обеих сторон, так и в отношении общественных интересов.