Шансов мало: остаются ли надежды на рост

Несмотря на официальные прогнозы и надежды на быстрое восстановление, Беларусь и ее экономика остаются в ситуации неопределенности. Однако часть рисков тянется не с прошлого года, а даже с минувших десятилетий. Об этом говорили эксперты, выступившие на конференции Executive Open Day.

 

Проседаем меньше, но дольше

Старший научный сотрудник исследовательского центра Дмитрий Крук оценивает среднесрочный потенциал роста ВВП в 1,7% в год. Эта оценка находится в рамках коридора «нормального» роста, где не предусмотрены мощные ни позитивные, ни негативные факторы. При этом, по его мнению, диапазон падения ВВП страны при сильных внешних шоках намного шире (до -8%), чем диапазон восстановительного роста (до 4%).

– Важная вещь, которая последние пять лет дамокловым мечом висит над нашей экономикой, – это финансовая уязвимость, связанная с высокой долговой обремененностью. Много кирпичиков легло в основание этой истории. Самый большой кирпич – это модернизация в промышленности, которая на фоне девальвации 2014 г. и последующего плавного обесценивания рубля создала серьезный долговой навес в корпоративном секторе, – пояснил экономист.

Прежде всего речь идет о госпредприятиях, но не только о них. С 2016 г. долги организаций стали системной угрозой, чувствительной к изменениям обменного курса.

Эксперт обратил внимание: Беларусь отличает то, что, несмотря на сжатие спроса в 2020 г., предприятия продолжали производить продукцию, в т.ч. на склад. За счет этого отечественная экономика просела значительно меньше, чем в большинстве стран региона, но мы попали в затяжную отсроченную рецессию, уверен Крук.

Оборотной стороной медали такого роста стало финансовое положение корпоративного сектора, которое значительно ухудшилось. Для госсектора сегодня приоритетная задача – урезать издержки, чтобы как-то восстановить свое финансовое положение, считает экономист. И одно из наиболее важных направлений – трудовые издержки, т.е. заморозка роста зарплат, а это в свою очередь будет сдерживать потребительский спрос.

В результате мы получаем продолжительную депрессивную среду. Что лучше: быстро обвалиться и вырасти или медленно спускаться вниз? Резко падать никто не любит. Но из затянутой рецессии в итоге выйти сложнее, и суммарные потери, как правило, оказываются в этом случае куда большими, уверен представитель центра.

Вспоминая опыт прошлых лет, Крук отметил, что похожая ситуация складывалась более 10 лет назад. В 2009 г. Беларусь также была одной из немногих стран, экономика которой в период мирового кризиса не упала. Однако это обернулось финансовыми диспропорциями и «выстрелило» в 2011 г. в виде валютного кризиса.

 

Продолжаем барахтаться на месте

Если представить, что масштабные угрозы от экономики Беларуси в этом году будут отведены, то можно построить идеальный прогноз на основе существующих данных.

Сейчас в мире доминируют ожидания восстановительного роста, отметил эксперт. 2021 год должен позволить наверстать большую часть потерь, понесенных на фоне пандемии COVID-19. МВФ закладывает на этот год плавное повышение цен на энергоносители, что важно для Беларуси.

Если учесть эти прогнозы и предположить, что качественно ничего в белорусской экономике не изменится, наиболее вероятным видится стагнация в районе -0,5% к ВВП.

– Если эти механистические для базового сценария вещи будут реализоваться, то можно ожидать сохранение ценовой стабильности. Сейчас у нас есть тренд на ускорение инфляции – где-то полгода он будет держаться за счет инерции от обесценивания предыдущего периода, но потом стагнирующее состояние экономики и сжимающийся спрос обусловят замедление роста цен, – прогнозирует Крук.

Среди вероятных угроз отечественной экономике, которые могут ухудшить ситуацию, эксперт в первую очередь выделил финансовую дестабилизацию (низкое качество долгов, сокращение выручки, отток депозитов). Он пояснил, что, пытаясь ограничить отток средств из банковской системы, Национальный банк в ручном режиме стремится управлять ликвидностью в национальной валюте, но это создает дополнительные риски долговой устойчивости для многих предприятий.

Кроме того, по мнению спикера, на состояние экономики будет влиять развитие внутриполитической ситуации и отношений с официальной Москвой.

Как считает эксперт, Минфин и Нацбанк, выстраивая свою текущую политику, сегодня выбирают «между плохими и очень плохими вариантами».

– Январское рефинансирование долгов Белорусского металлургического завода на 620 млн USD – уже показатель высокого градуса финансовой напряженности. Если бы был выбран другой вариант, то долг БМЗ стал бы прямой угрозой здесь и сейчас. Но рефинансирование – это дополнительная нагрузка на бюджет и в чуть более отдаленной перспективе давление на устойчивость госдолга и возможность государства платить по своим долгам, – привел пример Крук.

По его мнению, сейчас в регулировании много дилемм, которые не имеют однозначно хорошего разрешения. Увядание в этих противоречиях само по себе может видоизменить режим функционирования экономики.

Управляющий группы компаний ИПМ Павел Данейко при этом метафорично подметил:

«Мы идем по канату, и наш Нацбанк сражается, как бешеный, за то, чтобы удержать нас и мы не сорвались».

Партнер инвестиционной компании V-Tree Equities Ltd Владимир Василевский считает, что в нынешней ситуации неопределенности не стоит «тратить время и силы на спасение того, что все равно не спасти».

Обращаясь к личному опыту, он рассказал о решении 2015 г., когда ему стало ясно, что «старая белорусская экономическая модель себя исчерпала, а новой – вообще нет». Тогда Василевский начал выходить из всех белорусских проектов и инвестировать в бизнесы, которые никак не связаны с внутренним рынком.

«На этом карьеру инвестиционного банкира я свернул и занялся карьерой венчурного инвестора», – заключил предприниматель.

По мнению Василевского, макроэкономическая среда в Беларуси резко поменялась еще в 2006 г., когда «очень щедрые российские энергетические субсидии были заменены скромными». На тот момент, считает он, было только два пути: или страна будет сильно влезать в долги, или будет активнее привлекать прямые иностранные инвестиции.

Власти выбрали первый вариант. И если по итогам 2012 г. внешний госдолг составил 12 млрд USD, то на начало 2021 г. он вырос до 18,6 млрд.