Прогноз на 2018 год: насколько он реалистичен?

Официальный прогноз социально-экономического развития на 2018 год сформирован вокруг четырех ключевых параметров: это темп прироста ВВП (3,5%), инфляция (6%), темп прироста экспорта товаров и услуг (5,7%), а также уровень золотовалютных резервов (ЗВР) страны (не менее 6 млрд. USD).

Сразу оговоримся, что параметр ЗВР в условиях плавающего обменного курса носит скорее технический характер, и ему в отличие от остальных вряд ли стоит уделять много внимания. Во-первых, состояние ЗВР в нынешних условиях не оказывает существенного воздействия на другие макропеременные и на экономическую среду в целом. Во-вторых, выполнение прогноза по этому показателю преимущественно будет предопределено финансовыми потоками по государственному долгу. Поэтому если соответствующие платежи и поступления будут происходить в соответствии с утвержденными планами/графиками, то прогноз будет соответствовать факту.

Прочие показатели, полагаю, стоит оценить прежде всего с качественных позиций. Для интерпретации прогноза и оце­н­ки его реалистичности важно понимать, откуда воз­никли эти цифры и насколько хороший сценарий развития экономики они задают.

За последние годы в целом ряде экономических исследований был сформулирован очень неутешительный для национальной экономики диаг­ноз: потенциал ее роста в последние годы сильно ослаб. В оценках равновесного (естественного) роста разные специалисты несколько расходятся. Самые оптимистичные оценки свидетельствуют о том, что равновесный рост составляет около 2,5%. Наиболее пессимистичные предполагают, что в нынешнем виде национальная экономика вообще едва ли может генерировать какой-либо положительный рост на устойчивой основе.

Однако с учетом международного контекста эти частности видятся не столь важными, поскольку даже позитивные оценки ниже необходимых стране темпов роста. Для того чтобы Беларусь в ближайшие 10–15 лет можно было бы по-прежнему называть динамично развивающейся страной, средний темп роста выпуска должен в этот период находиться в диапазоне 5–7%. Такой рост позволил бы уверенно сокращать разрыв в реальном благосостоянии с лидерами региона Центральной и Восточной Европы (Чехией, Эстонией и др.). Рост в интервале 3,5–5% – это, по большому счету, поддержание статус-кво: Беларусь будет оставаться относительно бедной страной в ЦВЕ, очень медленно сокращая разрыв с указанными странами. Наконец, рост менее 3,5%, на мой взгляд, в лучшем случае обусловит стагнацию реального благосостояния. А в худшем он может «приклеить» к Беларуси ярлык безнадежно отстающего государства, что само по себе с большой долей вероятности станет катализатором новых негативных последствий (например, оттока человеческого капитала).

Думаю, что в указанном контексте запланированный на 2018 год темп роста – это своеобразный компромисс, т.е. больше, чем экономика может генерировать без угроз макро­стабильности, но меньше, чем хотелось бы в рамках международного контекста. Обеспечение такого роста сопряжено с рисками, но даже если он будет достигнут, этот сценарий все равно недостаточно хорош.

Однако формулируя цели по инфляции и росту экспорта, власти де-факто отрицают угрозу конфликта целей и декларируют, что они добьются относительно высокого роста не в ущерб ценовой и внешней стабильности. Ведь инфляция на уровне 6% для Беларуси вполне может быть интерпретирована как ценовая стабильность. В свою очередь, цель по росту экспорта можно толковать как декларацию о намерении обеспечить рост не в ущерб внешней стабильности (т.е. при сохранении близкого к нулю сальдо текущего счета).

Отсюда можно было бы прийти к одному из следующих заключений: экономические власти более оптимистичны в интерпретации структурных ограничений, либо же прогноз является волюнтаристским и заведомо невыполним по всем целям одновременно. Не сбрасывая в полной мере со счетов данные «диагнозы», все же склоняюсь к третьему варианту.

Полагаю, что власти рассчитывают в 2018 году на механизмы «восстановительного» рос­та и новый амортизатор шоков – приток капитала. Восстановительным ростом часто называют быстрый рост после периодов долгого спада. В этом случае предприятия и домохозяйства пытаются ускоренно наверстать «упущенное» за предыдущие «плохие» годы. Подобные «восстановительные» механизмы роста действительно оказывали влияние на национальную экономику в 2017 году. Но то, что они сохранятся в 2018-м, на мой взгляд, далеко не очевидно. Однако если такой восстановительный рост спроса будет иметь место, прежде всего на внешних рын­ках, это действительно может оказать ощутимое благоприятное влияние на экономическую среду, сделав возможным достижение прогнозных показателей.

Еще одним благоприятным фактором может стать приток в страну каких-либо значимых «порций» иностранного капитала, связанных, например, с криптовалютным бумом. В 2018 году такой капитал мог бы стать ощутимой естественной «поддержкой» обменному кур­су, погашая импульс к его обесценению (вызванный, на­пример, избытком внутреннего спроса) и «затормаживая» инфляцию.

Таким образом, цифры прог­ноза-2018 представляют собой очень «скромный» сценарий развития национальной экономики. Но достижение даже таких цифр отнюдь не гарантировано – на них удастся выйти лишь при благоприятных обстоятельствах. При неблагоприятной конъюнктуре про­гнозные цели либо не будут достигнуты, либо может наметиться конф­ликт между целями, который приведет к формированию или проявлению новых диспропорций в национальной экономике.