Почему у нас банкротство – это крах, а не оздоровление

Мы продолжаем обсуждать проект Закона «О банкротстве» с представителями белорусских профессионалов в этой сфере. Сегодня слово – директору ОДО «Дребезова и Партнеры», председателю Ассоциации антикризисных управляющих Оксане ДРЕБЕЗОВОЙ.

 

Оплата труда антикризисного управляющего (АУ)

Это многогранная проблема. С од­ной стороны, у нас даже с выплатой минимального фиксированного воз­награждения АУ все не очень хорошо.

Кто-то сравнивает наших управляющих с российскими коллегами. Но в России дело не будет возбуждено, если у предприятия-должника или кредитора нет средств на вознаграждение АУ. И управляющими в Рос­сии, в отличие от нас, являются физические лица. То есть ссылка на «предпринимательский риск» АУ тут уже не будет работать.

И в целом сравнение оказывается некоррект­ным. Особенно на фоне того, что российские коллеги могут в рамках процессуального дела привлекать к работе дополнительных экспертов (юристов, адвокатов и пр.), для которых также предусмотрена оплата.

В проекте закона от 2016 г. была включена норма о вознаграждении управляющего. Человек должен получать за свою работу, а не надеяться на удачу в одном случае из нескольких. В законе должны быть четкие и простые правила, без «расшифровки» их в подзаконных актах.

Но проект от 2016 г. тихо «умер», и внезапно, без обсуждения в обществе, появился новый проект, уже от 2018 г., в котором норма о возна­граждении управляющего уже от­сутствует. Статья закона, позволявшая сделать процедуру банкротства более открытой и прозрачной, исчезла. Ведь открытость обеспечивается в т.ч. и выплатой вознаграждения управляющему. Это дает возможность конт­ролировать его деятельность не только регулятору, но и кредиторам.

А в законе обязательно должно быть прописано правило, согласно которому вознаграждение долж­но зависеть от результата дела, которое ты ведешь. А что главное в процедуре банкротства? – погасить требования кредиторов. В нашей же стране – по логике – главным является просто проведение процедуры.

Следующая грань оплаты – дополнительное вознаграждение управляющему, которое в настоящий момент составляет 5% от суммы погашенных требований. Но на практике судьи эту норму очень часто игнорируют. Одному управляющему суд может уменьшить в два раза дополнительное вознаграждение, другому – на 20%. Чем они руководствуются в своих решениях? Тем, что норма о 5% прописана не в Законе «О банкротстве». И это становится очень похоже на коррупционную схему: Сидоров получил 5%, а Иванов – только 2%.

Подобные коллизии порождаются именно тем, что отсутствуют четкие и всем понятные правила. Будь эти правила прописаны в законе, суды были бы обязаны их выполнять. И тогда управляющий будет стремиться получить вознаграждение не «всеми правдами и неправдами», а «только правдами».

Здесь, кстати, уместно сравнение вознаграждения управляющего с воз­награждением судебного исполнителя, которому положено – по Закону – 10% от взысканного. При этом сравнить работу управляющего на каком-нибудь заводе с работой исполнителя, занимающегося алимент­щиком, невозможно. Это другой уровень. По сравнению с управляющим исполнитель вообще не работает; ему не надо думать о сотрудниках, о сохранности имущества, его поиске, погашении требований кредиторов…

Далее – вопрос, который к моменту оплаты труда управляющего вроде никак не относится.

Некоторые судьи в качестве удов­летворения требований кредиторов могут признать некие зачетные схемы. Но как в подобной ситуации управляющему рассчитать свое воз­награждение? 

Завод задолжал водоканалу за услуги водоснабжения, а самому заводу задолжал агрокомбинат за поставленное оборудование. Агрокомбинат отдает долги овсом, которым с водоканалом рас­считывается уже завод. Как можно подобные зачетные схемы трактовать как погашение требований? Погашение – это когда тебе на счет пришел рубль и ты его, а не овес (или другой товар), отдал кредитору, которому нужны деньги.

Понять кредиторов можно: с пар­шивой овцы хоть шерсти клок. Но управляющему от этого не легче.

 

Продолжительность процедур санации и банкротства

Длящаяся годами санация – нечто за рамками здравого смысла.

В чем здесь основная проблема? Если банк не может вернуть деньги с должника – это одно (он, как правило, в состоянии пережить такую ситуацию). А когда небольшое пред­приятие оказалось кредитором организации-банкрота – это совершенно другое. За время санации оно само может неоднократно разориться. Эта ситуация явно перекликается с Указом № 399, по которому сельхозпредприятиям разрешили 8 лет не платить поставщикам услуг и оборудования.

Порог несостоятельности, как нам кажется, должен быть обозначен в Законе обязательно. И в первую очередь, в части ликвидации предприятий-банкротов. Срок должен быть ограничен одним годом. Но при условии, что в закон будут внесены изменения по вопросу реализации имущества должника.

Сегодня по закону цена любого объекта, реализуемого в рамках лик­видационных процедур, устанавливается собранием (комитетом) кредиторов. И может быть снижена только на 10% судом без их согласия. А дальнейшего согласия на снижение цены (даже если имущество должника продать не выходит) никто не дает.

Это основная причина того, что процессы тянутся годами. И про­блему можно решить даже без внесения правок в закон. Достаточно издать Указ, где будет сказано (эта норма была предусмотрена в проекте 2016 г.): «не продано на первых торгах – снижаются на столько-то, не продано не следующих – снижаются на столько». Главное здесь – регулярно проводимые тор­ги, поиск реального покупателя на имущество.

У нас был пример в Бресте, когда на торги был выставлен объект с ценой, сниженной на 80% от первоначальной. Но по итогам торгов стоимость объекта даже превысила первоначальную цену. Она позволила не только полностью погасить долги перед кредиторами, но еще какую-то часть средств оставить собственнику.

Практика показывает: если ты устанавливаешь разумную цену, которая изначально не отпугивает покупателя, то в ходе торгов она в большинстве случаев возрастает, превышая по итогу первоначальную. Эмоции, азарт, психология, эго покупателя… все, вместе взятое, играет на руку процедуре ликвидируемого предприятия. По такой схеме в Барановичах однажды был продан не бог весть какой автомобиль со стартовой ценой в 8 млн рублей (неденоминированных). Но в итоге машина была продана за 60 млн.

Другими словами: норма снижения цены на торгах должна быть зафиксирована законом.

Но в вопросах санации необходимы разные подходы: в небольших населенных пунктах она может быть растянута до 5–7 лет, в областных – меньше. Но лишь при одном условии: если предприятие не начинает опять обрастать долгами. Если они увеличиваются – это уже не санация, а что-то недопустимое. И здесь важна роль регулятора, который должен банально «разрулить» ситуацию, хотя бы представленную у него на сайте (bankrot.gov.by), где санации длятся годами, а долги нередко растут.

Отдельной темой при решении проблемы сроков санации и банкротства является роль банков, которые (уже есть примеры) после одного-двух торгов просто забирают имущество предприятия (по методу залоговых аукционов). А все остальные кредиторы (более мелкие) остаются ни с чем. Банки и без того неплохо себя чувствуют (не надо даже смотреть балансы, достаточно – на фасады их зданий).

Проект нового закона предусмотрел: если у тебя залоговое имущество, ты его можешь забрать. Но будут ли банки забирать все имущество? Конечно же, нет. Он возьмет только «сливки», самое цен­ное и ликвидное.

Ассоциация антикризисных управляющих добилась того, чтобы в проект была включена норма, по которой ты можешь забрать залоговое имущество, но сразу же должен выложить 20% от его стоимости должнику. Эти средства могут пойти как на выплату зарплаты, так и на компенсацию расходов на проведение процедуры. Главный пункт здесь – сразу.

Когда мы предлагали в проект эту норму,  даже не догадывались, что такая же существует и в России. Не стоят там в очереди банки, чтобы забрать имущество. И если они не забирают имущество, автоматически уходят из четвертой очереди первоочередных выплат по долгу, превращаясь в рядового кре­дитора. Идеально, если бы подобное было и у нас.

Санация – если нет роста текущих платежей – может быть достаточно длительной. И при этом основная масса кредиторов продолжают работать с должником. Да, старый долг зафиксирован, новые долги не создаются, за счет чего всем хорошо: предприятия работают, люди получают зарплату, бюджет – налоги…

Продолжение – в следующем номере