Государственные суды перегружены, а третейские почти не работают. Почему?

Открывая в начале апреля новое здание Верховного Суда, Александр Лукашенко, помимо прочего, напомнил и о третейских судах: «…Слабо используется медиация – возможность примирения сторон до принятия решения по спору. А это важно: меньше работы было бы и волокиты. Не востребован институт третейского суда. Давайте, наконец, попробуем…»

О реальной ситуации с упомянутым Президентом вариантом решения споров мы поговорили с председателем Третейского суда ОО «Минский столичный союз пред­принимателей и работодателей» (МССПР) Вадимом Бородулей.

– Судить о том, насколько изменилась ситуация после слов Александра Лукашенко, пока рано. Под­твердить можно лишь то, что востребованность третейских судов в нашей стране остается крайне незначительной. При том, что Закон от 18.07.2011 № 301-З «О третейских судах» как раз и создавался для того, чтобы разгрузить экономические суды, в которых в иной день даже в коридорах бывает тесно.

В Третейском суде МССПР из года в год, начиная со времени его создания в 2013 г., количество рассматриваемых дел не превышает 8–9 в год. Если принять во внимание, что в стране создано (по данным, содержащимся в Реестре Минюста) порядка 25–26 таких судов (из них полтора десятка – в столице), и по умолчанию признать, что такая же ситуация в аналогичных судах других организаций, – получится капля в море.

Достаточно сказать, что в прош­лом году штатная нагрузка на судей по экономическим делам (в привычных государственных судах) составила около 80 дел на одного человека, а в 2017 г. превысила 90.

– Третейский суд рассматривает дела только экономические?

– Нет, он вправе рассматривать все споры между физическими и (или) юридическими лицами, подведомственные судам гражданской и экономической инстанций, за ис­ключением редких случаев, к примеру, когда одной из сторон спора являются госорганы (включая органы местного самоуправления). Об «экономических» делах я сказал лишь по той причине, что они со­ставляют подавляющее число дел в третейских судах.

– Почему, на ваш взгляд, третейские суды мало востребованы?

– Этот вопрос требует всестороннего изучения и неких действий, направленных на то, чтобы изменить ситуацию (если ее вообще хотят изменить). Повторюсь: главной причиной создания третейских судов называлось желание разгрузить суды экономические. Но с момента начала действия в 2011 г. Закона прак­тически ничего не изменилось.

Что касается нашего – частного, судей МССПР – мнения, то мы можем лишь руководствоваться ин­формацией, которую получаем от предпринимателей, входящих в наш бизнес-союз. По их словам, пред­ставители госпредприятий при заключении соглашений категорически возражают против включения в текст договоров третейской оговорки. Без объяснений. Можно лишь предположить, что таким образом они надеются на некую лояльность со стороны государственных судов по отношению к государственным предприятиям.

– То есть без соответствующего пункта в договоре обратиться с ис­ком в третейский суд нельзя?

– Совершенно верно. Чтобы третейский суд принял заявление, необходимо, чтобы третейское соглашение содержалось в документе, подписанном сторонами либо в отдельном документе, либо – что чаще – в тексте договора. В последнем случае соглашение будет называться третейской оговоркой.

– Возможно, отказываясь от третейской оговорки в договоре, пред­ставители госпредприятий подозревают судей третейских судов в некомпетентности?

– Думать они могут что угодно. Но требования к назначению третейских судей от этого не изменятся, они таковы, что случайных людей там не может быть априори. Только практикующие юристы с серьезным стажем: юрисконсульты, адвокаты, бывшие судьи тех же экономических судов…

Проблема здесь в другом: отказываясь от третейской оговорки, гос­предприятия невольно дискредитируют само белорусское законодательство, для которого, как им кажется, не все равны, и можно «обижать» одних и «не обижать» других. В конце концов, в решениях третейских судов ссылки идут на нормы законодательства Беларуси, а не какой-нибудь Патагонии.

А обеспечение законности и воз­можности исполнения решений третейских судов гарантирует государство: суды общей юрисдикции принимают меры по обеспечению иска, поданного в третейский суд; рас­сматривают ходатайства об отмене его решения и заявления о выдаче исполнительного документа на принудительное исполнение решений; осуществляют хранение материалов дел и многое другое.

– Есть ли преимущества при обращении с иском в третейский суд по сравнению с таким же иском в обычный государственный суд?

– Достаточно сказать, что услуги третейских судов минимум в 2,5 раза дешевле.

Кроме того, они не попадают под «административно-территориальный гнет». Стороны имеют возможность не только самостоятельно выбрать суд и не быть связанным с местом жительства гражданина, местом нахождения юридического лица или недвижимости (так, проживая в Верхнедвинске или Хойниках, вы можете выбрать третейский суд в Бресте или Минске). Но даже кместу судебного разбирательства вы не привязаны (нет обязательности мес­та нахождения третейского суда). Главное – находиться в нашей стране. Выбрать, кстати, можно и кон­кретных третейских судей из списка лиц, являющихся его членами.

Разбирательство в третейском суде – закрытое, таким образом сохраняется полная конфиденциальность материалов дела. Посторонние лица допускаются к участию лишь с согласия обеих сторон.

Можно также отметить время рас­смотрения дел – не более трех месяцев и, за счет отсутствия у третейских судов вышестоящих инстанций, – невозможность процедуры пересмотра решений в апелляционном, кассационном и надзорном порядке.

– Насколько повседневная работа белорусских третейских судов соот­носится с международным опытом?

– Судите сами: законодательство по этому вопросу в нашей стране изначально создавалось в соответствии с устоявшимися, опробованными во всем цивилизованном мире практиками.

В Евросоюзе, США, России в третейских судах рас­сматривается более половины всех экономических дел, включая и такие, где речь идет об огромных суммах. У всех на слуху Стокгольмский, Лондонский, Парижский арбитражи, являющиеся, как и третейский суд, негосударственной, част­ной юрисдикцией сис­темы разрешения споров, которая при этом обязательна для сторон его решений. А как обстоят дела у нас, мы уже сказали...

– Почему бизнес-союзы не стремятся создавать третейские суды?

– Такое утверждение не очень кор­ректно. Лучше сказать – биз­нес-­сообщества. Но такие суды при некоторых отраслевых и ведомст­венных ассоциациях созданы: при ассоциации белорусских банков, при «БАМАП», Ассоциации компаний информационных технологий… В такие суды обращаются, как правило, члены ассоциаций. Уже есть третейский суд по рассмотрению спортивных споров. Думаю, будь такие суды более востребованы, бизнес-сооб­щества охотно стали бы их создавать.

– Что, по-вашему, мнению, следует изменить в Законе «О третейских судах»?

– Понятно, что любое законодательство не должно быть закостенелым. Оно должно отвечать требованиям общества и рынка, которые достаточно активно развиваются.

Но, насколько нам известно, Мин­юст готовит изменения в действующий Закон. Хотя, исходя из практики, как нам кажется, в большей мере требуется адаптация данного Закона к нормам, регламентам, процедурам других законодательных актов. Или, наоборот, – соотнести процессуальные кодексы (ГПК, ХПК) с законом «О третейских судах» (к примеру, порядок обжаловании решений ХПК отличается от порядка обжалования в ГПК).

– Возможно, сдвинуть с мертвой точки отношение бизнеса к услугам третейских судов поможет создание некоего ведомственного союза (ас­социации)?

– Пока мы остановились на промежуточном варианте – создании при Союзе юристов некоего органа по координации деятельности третейских судов. Потому что без этого мы не можем даже провести нор­мальный анализ судебных дел.

Ясно лишь одно: без поддержки государства ждать какой-то эффективности от реализации третейскими судами своей юрисдикционной функ­ции невозможно.