Декрет № 8: что такое смарт-контракт и зачем его бояться?
Декретом Президента от 21.12.2017 № 8 «О развитии цифровой экономики» установлена возможность применения смарт-контрактов в работе белорусских предприятий. Что это такое, как работает и какие риски несет?
– Здравствуйте, это квартира Ивановых?
– Да.
– Меня зовут Сатоши Накамото, и я теперь живу у вас!
– Подождите, с чего бы это?
– Программу на компьютер вчера устанавливали?
– Да.
– Галочку под лицензионным соглашением ставили?
– Да. Так все их ставят, и никто его не читает!
– А там в пункте 17.23 в четвертом абзаце указано, что теперь я буду жить в вашей квартире!
Так вот, смарт-контракт (СК) – это еще более безжалостная схема: никто звонить и спрашивать не будет. Сатоши получит ключи и вселится без предупреждения – заложенные в СК обязательства исполняются автоматически. И прочитать смарт-контракт может не каждый – он написан не человеческим языком, а программным кодом.
Что такое смарт-контракт?
Согласно Декрету СК – это программный код, предназначенный для функционирования в реестре блоков транзакций (блокчейне), иной распределенной информационной системе в целях автоматизированного совершения и (или) исполнения сделок либо совершения иных юридически значимых действий.
На самом деле это вовсе не договор в привычном для нас понимании. Это скорее программа, являющаяся приложением к договору. Как только одна из сторон выполняет свои обязательства, «умный» контракт автоматически отдает распоряжение на исполнение всего, что в ответ должна сделать другая: перевести оплату за отгруженный товар, выдать документы (к примеру, страховой полис или банковскую гарантию) и т.д.
В зарубежной практике смарт-контракты пока массово применяются только в бизнесах, где как-то задействованы блокчейн-технологии. К примеру, если стороны рассчитываются криптовалютами. В этом случае программа сама может перевести необходимую сумму, получив подтверждение отгрузки товара, предоставления услуг или передачи прав.
Фрагмент смарт-контракта
Зачем нам нужны смарт-контракты?
Без СК невозможно ICO, т.е. привлечение инвестиций в криптовалютах. Это главная причина появления этого понятия в Декрете № 8. Дополнительной ценностью является опыт использования этого инструмента в деловой практике. Такие знания и услуги специалистов, имеющих опыт разработки и применения смарт-контрактов, можно успешно экспортировать. Мало у кого в мире есть сомнения, что вскоре СК будут массово внедряться во многих сферах по всему миру.
Можно ли применить смарт-контракт в реальном мире?
Уже есть опыт применения СК при поставках товара. Так, смарт-контракт отследил выход груза из китайского порта и его путь до Австралии, поступление на склад покупателя, после чего выдал распоряжение на оплату. Местонахождение груза фиксировал специальный радиомаячок, установленный в контейнере, подключенный к Интернету и отслеживающий свое местонахождения по GPS.
Но здесь уже появляются вопросы: как доказать, что в контейнере находился именно указанный в смарт-контракте товар, и примет ли банк к исполнению приказ компьютерной программы, а не непосредственного владельца счета? Иначе говоря, при международных поставках реальных товаров СК будут эффективно работать только после того, как с ними научатся взаимодействовать банки и таможенные органы.
Является ли смарт-контракт формой договора?
На этот счет есть разные мнения. Очень многие юристы все же пока его таковым не считают. В мире помимо Беларуси есть всего две юрисдикции, где смарт-контракты безусловно признаны законодательством, – американские штаты Аризона и Невада (на федеральном уровне в США СК пока не признаются).
В то же время один из ключевых разработчиков Декрета № 8 Денис Алейников считает, что смарт-контракт, написанный программным кодом, ничем не хуже, например, договора, составленного на китайском языке. В обоих случаях нужен специалист, чтобы понять условия и прочее содержание рассматриваемого документа.
Чем опасен смарт-контракт?
Юрист инвестиционной платформы для блокчейн-активов cyber.Fund Алексей Воробей указывает на сомнительную норму, имеющуюся в Декрете № 8: этот нормативный акт предусматривает, что стороны, подписавшие смарт-контракт, понимают все его условия.
Понятно, что обычное частное лицо или представитель субъекта хозяйствования едва ли умеют читать программный код. И в итоге легко могут стать жертвами мошенничества.
Известный юрист Андрей Старжинский отметил в соцсети Facebook: «Если форма договора не позволяет ему быть однозначно понятным для обеих сторон – это не договор, а мошенничество!».
Но даже квалифицированного пользователя несложно подставить под удар. Он гарантированно сможет познакомиться с кодом смарт-контракта, только если это типовое или хотя бы общедоступное решение, выложенное в публичных хранилищах программного кода (GitHub и других). Иначе автор СК вполне может запретить читать его и даже переводить в читаемый вид. А если кто-то сознается, что знаком с условиями смарт-контракта, к нему можно будет предъявить иск за нарушение законодательства об интеллектуальной собственности.
Очевидно, что эту проблему придется решать. Возможно, утверждать типовые формы смарт-контрактов. Возможно, запрещать некоторые варианты технической и правовой защиты кода СК. Очевидно, рано или поздно встанет вопрос и о представлении условий смарт-контрактов в понятном для обычного человека виде.
