Беларусь и Россия: кто, кому и за что должен. Переосмысление интеграционной практики неизбежно
Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС
Хорошо известно, что руководство двух стран – Беларуси и России, исходя из геополитических соображений, в разные периоды активизировали интеграционные процессы на пространстве СНГ, включая Таможенный союз, Союзное государство, ЕЭП, ЕврАзЭС, наконец, ЕАЭС. В любом из этих форматов Беларусь была для России главным интеграционным партнером.
В данном контексте часто звучат фразы о том, что наша страна получает какие-то необоснованные выгоды в рамках этого партнерства. Так ли это?
Надо признать, что на текущий момент экономика Беларуси тесно привязана к России, а по темпам роста во многом от нее зависит. Эксперты уже давно признали наличие и общих циклов деловой активности, и синхронных для двух стран «поворотных точек» экономической динамики, и общую реакцию на внешние шоки мирового рынка.
Все с пониманием наблюдают за тем, как колебания нефтяных котировок непосредственно определяют циклическую составляющую национального производства не только России, но и дефицитной на углеводороды Беларуси.
Доля РФ во внешнеторговом обороте Беларуси составляет примерно 45%. Российские банки контролируют 25–30% капитала нашей банковской системы. Восточная соседка – основной держатель внешнего государственного и корпоративного долга нашей республики.
Но в хозяйственной динамике двух стран фиксируются и новые тенденции.
В условиях международных санкций влияние российского рынка на темпы экономического роста Беларуси заметно снижается. Примерно с начала 2014 г. для нас рынок РФ уже не является определяющим фактором, или драйвером, роста.
Риски и угрозы интеграции для Беларуси
Есть такие процессы и подходы, которые для экономики Беларуси имеют откровенно негативный характер. Здесь выделим возведение на российском рынке барьеров для белорусской продукции, непредсказуемость поставок нефти Urals для загрузки мощностей НПЗ (в 2018 г. их снизили до 59%).
Назовем также отсутствие единого рынка энергоресурсов, завышенные тарифы на перевозку по российским железным дорогам, нежелание партнеров расчеты по импорту проводить в национальной валюте, а также нестабильность обменного курса российского рубля.
Особая тема для обсуждения – вполне ожидаемое включение РБ в палитру санкций, развернутых против России, вследствие межгосударственной интеграции. Любое нефтяное эмбарго со стороны Запада будет означать для Беларуси утрату примерно четверти ВВП.
Вспомним хотя бы те же девальвации российского рубля. Каждый спонтанный «валютный кризис» в РФ вызывает у белорусских партнеров потери, оцениваемые в диапазоне от 5 до 15 млрд USD. Наши предприятия просто «сжигают» собственные валютные резервы за счет того, что сделки были заключены в подешевевших российских рублях.
Не стала исключением и последняя девальвация в 2014 г. Она, как и в целом наступивший российский кризис, вызвала снижение уровня рентабельности наших предприятий, рост убытков и, как следствие, спровоцировала вхождение белорусской экономики в фазу затяжной рецессии. Лишь к началу 2019 г. основной массе белорусских субъектов хозяйствования удалось погасить отрицательный внешний эффект.
Беларусь живет за счет льгот и субсидий РФ. Это правда?
Конечно, на таком фоне переосмысление интеграционной практики неизбежно.
Но с учетом ситуации текущего дня в качестве главной темы для обсуждения придется выделить культивируемый тезис о том, что Беларусь якобы «дотационная страна», а ее «неэффективная экономическая модель» априори уже долгое время содержится за счет щедрых энергетических субсидий России. А теперь давайте посчитаем.
Для начала выделим импорт российской нефти. Не станем особо придираться к тому, что в отдельные периоды цена поставляемой в Беларусь нефти заметно превышала мировой уровень.
Если взять данные за 2018 г., то следует признать: в бюджете РБ официально отражены доходы, обозначенные как вывозные таможенные пошлины при экспорте нефтепродуктов, на сумму 2,0443 млрд бел. руб. (т.е. почти на 1 млрд USD). На 2019 г. такие поступления были запланированы в объеме 1,14 млрд USD.
При этом льготирование поставок российской нефти для внутреннего потребления в годовом исчислении (6 млн т; 75% от мировой цены) составило чуть меньше 1 млрд USD. Но сумма такого льготирования не окончательна и нуждается в корректировке.
Основные аргументы – в отдельной врезке.
Здесь лишь укажем на предоставляемые Беларусью заниженные тарифы на прокачку российской нефти на Запад. Или на обязательную, но малорентабельную поставку белорусских нефтепродуктов в Россию.
Теперь несколько подробнее о поставках природного газа. Не секрет, что для обеспечения равного доступа с российскими предприятиями по цене на газ, нефть и т.п. Беларусь активно продвигалась по пути экономической интеграции.
При этом если интеграция была стратегической целью, то равный доступ хозяйствующих субъектов к общему рынку капитала, рабочей силы, товаров и ресурсов – лишь элементарным условием ее развития. Никто не отменял классическую концепцию сравнительных издержек производства.
Скажем так: нет общего рынка ресурсов и равных условий хозяйствования – фактически нет и самой интеграции.
Следует признать, что в 90-е гг. желаемый для Беларуси равный доступ, например, к газовому ресурсу, отчасти достигался. Хотя, как правило, цена поставки природного газа все же была выше внутренней российской и постоянно повышалась.
На текущий момент цена импортируемого газа для Беларуси равна 127–132 USD за 1 тыс. куб. м. Но это примерно в 1,75 раза выше, нежели в Смоленске (75–78 USD). Якобы за счет того, что при транспортировке по российской территории тариф для Беларуси, как и любому государству из дальнего зарубежья, установлен в 3 раза выше внутрироссийского.
При этом европейская цена газа равна 248–275 USD, но включает и таможенную пошлину.
Если же учесть длинное «транспортное плечо» доставки голубого топлива, например, в ФРГ, получается, что мировая цена на газ для Германии (за вычетом транспортной составляющей) фактически оказывается ниже отпускной для Беларуси.
Если считать реально, с позиций общего интеграционного рынка, то оказывается, наша страна по сравнению с ценой для Смоленской области (43-й ценовой пояс России) ежегодно переплачивает примерно 1,5 млрд USD.
Предложение простое: вместо прежней схемы «льгота или уступка в обмен на льготу партнера» следует использовать, как это принято в цивилизованном мире, механизм обоснованных цен. И не выборочно, а по всему перечню реализуемых сделок, контрактов и договоренностей между странами, что, кроме всего прочего, позволит свести до минимума и коррупционную составляющую.
Договоренности, о которых Россия почему-то забыла
Для краткости выделим только три исторических момента, крайне важных именно с позиций «белорусской калькуляции» вопроса об энергетических льготах.
1. По некоторым данным в свое время (1992 г.) наша республика приняла на себя обязательство выплачивать, кроме пенсий уже проживающим у нас военным отставникам, пенсии и тем военным, которые после вывода советских войск из ГДР и Польши предпочли осесть не за Уралом, а в благополучной и относительно сытой Беларуси.
Сделано это было в обмен на обещания российской стороны компенсировать расходы по военным пенсионерам (включая и предоставление жилья) путем льготирования цен на поставляемые в Беларусь нефть и газ.
2. Следует упомянуть аренду Россией на территории Беларуси стратегически весомых военных объектов на весьма льготных условиях. Сравнительный анализ подобных сделок в мире показывает, что для белорусского бюджета упущенная выгода ежегодно равняется весьма солидной сумме. Политическая арифметика должна была быть увязана и с условиями поставки углеводородов.
3. Самое главное. Известно, что на референдуме 1991 г. белорусский народ проголосовал за сохранение Советского Союза. В том числе и потому, что каждый белорус понимал: вслед за исчезновением СССР вполне можно остаться с чернобыльской бедой (1986 г.) в гордом одиночестве. Не с кого будет спрашивать, когда все концы, образно говоря, будут упрятаны в пыльный сундук истории (что, собственно говоря, и произошло).
После распада СССР у российской стороны какое-то время было понимание того, что Беларусь сама не справится с постигшей ее бедой, нужно помогать. В условиях трансформационного кризиса как наиболее доступный вариант такой поддержки был определен на основе использования льготных цен на поставляемые в Беларусь нефть и газ.
Следует напомнить, что тогда в зоне радиационного загрязнения проживало 25% населения страны; зона охватила примерно 22% сельскохозяйственных угодий и лесов. Эвакуированное из пострадавших районов население утратило все личное имущество. Был нанесен значительный ущерб экономическому потенциалу и генетическому фонду нации.
В совокупности ущерб оценивался по-разному – от 700 до 1600 млрд USD. Неотложные мероприятия по локализации последствий определялись в 50–75 млрд USD ежегодно.
Известно, что в 90-е гг. примерно 30% бюджета страны уходило на финансирование мероприятий по Чернобыльской программе. Пришлось ввести особый налог, т.е. обложить предприятия экстренным побором, а затем прибегнуть к иностранным кредитам.
Отметим, что Государственная программа по преодолению последствий катастрофы на ЧАЭС была включена в состав республиканского бюджета на 2019 г. При этом финансирование мероприятий, таких как газификация полесских деревень, обеспечение населения чистой водой, асфальтирование проселочных дорог, рекультивация земель, а также «другие вопросы в области здравоохранения» расписаны по статьям бюджета. В совокупности на эти цели расходуется значительная сумма – примерно 15–20% средств консолидированного бюджета нашей страны ежегодно, что составляет около 10 млрд USD.
Но на текущий момент для Беларуси это финансовая нагрузка, тормозящая структурные сдвиги в экономике, технологическую модернизацию национального производства. В связи с чем вопрос о механизме и объемах компенсации белорусской стороне подобных чрезвычайных расходов не является второстепенным.
Поэтому вполне логично предположить, что основная цель активно педалируемых разговоров о льготах, или об «энергетических дотациях» Беларуси, – это стремление перехватить за столом переговоров инициативу, а если говорить проще – желание окончательно упрятать в сундук истории тему о моральной и финансовой ответственности перед народом Беларуси за нанесенный ущерб.
И последнее. Россия имеет суверенное право на любые внутренние налоговые маневры по энергоресурсам и т.п., если это не противоречит интеграционным нормам ЕАЭС.
Но надо признать и то, что за счет таких ценовых манипуляций будут ликвидированы последние элементы «компенсационного механизма» по чернобыльской проблеме.
Следует учитывать: это тема, которая актуальна и для нынешнего, и для будущих поколений Беларуси. Тема Чернобыля не ушла из национального сознания, затрагивает генный уровень. При возникающем непонимании суверенная Беларусь имеет право перенести вопрос о компенсации нанесенного ущерба в международную плоскость.
И здесь нет какого-то несозвучия с интеграционными мотивами. Тем более что именно российские партнеры принялись обучать белорусских чиновников-интеграторов, как считать упущенные выгоду и льготы.
