15.01.2013 16 мин на чтение мин

ВЕНЧУРНЫЙ ИМПУЛЬС ПЛАНОВЫХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ©

В конце ушедшего года ГКНТ представил общественности ряд итогов инновационной деятельности, свидетельствующих о весьма успешном достижении плановых показателей, которые местами превосходят европейский уровень. Непонятно лишь, как при таких достижениях нас не замечают в рейтинге конкурентоспособности Всемирного банка или в европейском инновационном табло. Поэтому мы попросили рассказать о значении основных индикаторов директора Белорусского инновационного фонда Александра ШУМИЛИНА и профессора БГЭУ Нину БОГДАН.

— Александр Геннадьевич, доля инновационной продукции в общем объеме отгруженной в 2012 г. составила 17,5%, что всего на 3,1 процентных пункта выше, чем в 2011-м. Почему нет более заметной динамики?

А.Шумилин:

— Этот показатель отражает изменения структуры экономики в части использования современных технологий и способов организации производства. Естественно, что такие изменения происходят в течение достаточно длительного времени. Например, реализация стратегии Евросоюза, начатая в 2000 г. и известная как Лиссабонская инициатива, была рассчитана на 10 лет. Поэтому наша Программа инновационного развития рассчитана на период до 2015 года, по завершении которой можно будет сделать обоснованные выводы.

В какой-то мере промышленников стимулирует льгота по налогу на прибыль при выпуске инновационной продукции. Но этого недостаточно для динамичного развития экономики, поэтому предстоит серьезная дальнейшая работа по созданию эффективной системы стимулирования инноваций.

Выпуск инновационной продукции — это требование всех внешних рынков, в т.ч. ЕЭП. Лучшего мотива для заинтересованности предприятий здесь не придумать, хотя жаль, что немногие руководители это понимают. Для них примером должны бы стать достижения экономики такой страны, как Израиль, ориентированной исключительно на инновационные стратегии. К тому же предложение инноваций — это и маркетинговый ход, без которого сегодня много денег не заработаешь...

Возьмем, к примеру, новую модель мобильного телефона (его цена в среднем 150 USD), положим в коробку и через два года достанем — он будет новым, качественным и дешевым, не дороже 50 USD, но продать его будет практически невозможно. Поэтому, чтобы конкурировать на внешних рынках, мы должны предлагать инновационный товар, обладающий мировой новизной, иначе конкурентную борьбу не выиграть.

Н.Богдан:

— Гораздо больше, чем динамика доли инновационной продукции, тревожит снижение экспортного потенциала инноваций. В 2005 г. на экспорт шло 83% инновационной продукции, в 2010-м — 50,7%, в 2011-м — 62%. При этом доля инновационной продукции, которая является новой для рынка, в 2010 г. составляла 0,8%, а в 2011-м — 1,1%. В то же время в европейских странах инновации в основном создают продукцию новую для рынка. Например, в Чехии такая продукция в общем объеме отгруженной составляла в 2010 г. 10,4%, в Словакии — 8,4%, Испании — 7,4%, новая для предприятия соответственно — 8,3%, 7,4% и 8,5%.

— Корректно ли сравнивать наш показатель инновационности с принятым в мире, когда инновационной признается новизна в мировом масштабе?

А.Шумилин:

— Оценка инновационности продукции различается в разных странах. Какой-либо единой методики тут нет. По общепринятой классификации инновации делятся на 3 типа: новые для мира, для страны, для отрасли. У нас относят к инновациям все эти категории.

Как было отмечено экспертами ООН в «Обзоре инновационной системы Беларуси», инновационность нельзя сводить только к технологическим инновациям. Инновационная экономика и ее структура — гораздо более широкое понятие, включает многие другие компоненты: связи, взаимодействие, стимулы, инфраструктура и пр.

— Может быть, небольшой объем производимой инновационной продукции объясняется невысокой долей инновационно активных предприятий (25%) в нашей стране?

Н.Богдан:

— Да, это важный фактор. Хотя уровень инновационной активности возрос с 15,4% в 2010 г. до 22,7% в 2011-м и 25% в 2012-м, это все еще существенно ниже, чем в среднем в Европе — 52%. Причем наши данные не вполне сопоставимы с европейскими, т.к. там обследованию подвергается и малый бизнес, каждое второе предприятие занимается инновационной деятельностью. У нас инновационная активность малого бизнеса чрезвычайно низка: доля МСП, внедряющих продуктовые и процессные инновации, составляла в 2011 г. всего 3,9%.

— Чем объясняется такой большой разрыв в статистике инновационно активных предприятий у нас (25%) и в России (9%)?

— Безусловно, влияет структура промышленного производства. В Беларуси выше удельный вес обрабатывающей промышленности. Но статистика инноваций в России более обширна, лучше гармонизирована с международными стандартами, гораздо шире выборка. В РФ в обследовании участвуют более 25 тыс. предприятий промышленности всех размеров, в Казахстане — 11 тыс. предприятий. Следует гармонизировать подходы к статистике инноваций в рамках Единого экономического пространства.

— По предварительным данным, общие инвестиционные затраты на реализацию проектов госпрограммы инновационного развития в 2012 г. достигли 12,9 трлн. Br, при этом объем произведенной инновационной продукции превысил 18 трлн.

Александр Геннадьевич, какую часть этого объема профинансировал ваш фонд и что можно сказать об эффективности его деятельности?

А.Шумилин:

— Доля Белинфонда в реализации проектов госпрограммы незначительна из-за небольших объемов финансирования. Наша задача — отработка новых механизмов финансирования инновационной деятельности, включая венчурные, налаживание государственно-частного партнерства, поддержка малого и среднего инновационного предпринимательства.

Мы профинансировали 25 проектов. В числе наиболее значимых: разработка новых технологических процессов (субмикронных) на ОАО «Интеграл» и НПО «ПЛАНАР», создание высокотехнологичного производства в ОАО «Электроаппаратура» и «Электроламповый завод», организация серийного выпуска изделий для кардиохирургии на заводе «Электронмаш», медицинской техники на НПЧУП «АДАНИ» и др.

До сих пор эффективность чаще всего оценивается отдачей средств на вложенные ресурсы, т.е. количеством произведенной инновационной продукции в денежном выражении на рубль вложенных средств. В 2011 г. эффективность инновационных затрат в среднем по стране составляла 4 рубля на каждый вложенный рубль, в то время как в 2010 г. — 7 рублей. Насколько серьезно это снижение, трудно судить, поскольку статистика есть всего за 2 года, а данные по 2012 г. появятся лишь в феврале. Кроме того, это может быть следствием значительного роста затрат на создание инноваций в 2011 г. и послужит увеличению показателя эффективности в будущем, когда на основе новых технологий начнется серийный выпуск инновационной продукции. К тому же у разных проектов разная эффективность, в том числе профинансированных фондом, например, есть и такие, где эффективность составляет десятки рублей на каждый инвестированный рубль.

— Есть ли возможность расширения ресурсной базы Белинфонда, чтобы поддерживать все поступающие заявки?

— Совместно с ГКНТ мы подготовили план развития нашего фонда на период до 2015 г., он предусматривает расширение механизмов венчурного финансирования, усиление международного сотрудничества, включение в цепочки финансирования международных проектов и структур, в т.ч. Евразийского банка, подготовку менеджеров для инновационных проектов.

Мы отдаем себе отчет, что в наступившем году ресурсная база фонда за счет бюджетных средств снизилась, поэтому ищем дополнительные источники помимо госбюджета, и это прежде всего частный и иностранный капитал, ресурсы других фондов и европейских программ. Уже сейчас 2 проекта находятся на экспертизе в Европейской комиссии.

Совместно с Российской венчурной компанией и Казахстанским национальным агентством технологического развития мы создали ООО «Венчурная компания «Центр инновационных технологий».

Поскольку нам приданы функции венчурного финансирования, то в 2012 г. фонд реализовал два венчурных проекта; в текущем году планируем через этот механизм профинансировать проекты в области точного электронного машиностроения, а также поддержать частное предприятие в Витебске, которое разрабатывает новый материал для строительной индустрии.

— А кто чаще всего к вам обращается?

— Традиционно более половины бюджета фонда расходуется на проекты, реализуемые предприятиями Минпрома, до 20% приходится на малый бизнес. В этом сегменте финансируются, например, такие направления, как энергоэффективность, приборостроение, здравоохранение, дистанционные системы контроля, обработка материалов, поверхностей.

— Как мотивировать отечественные предприятия увеличивать вложения в исследования и разработки? Какова сегодня интенсивность затрат на технологические инновации?

Н.Богдан:

— Интенсивность затрат на инновации в стране достаточно высока, если сравнить с европейским уровнем. Удельный вес затрат на технологические инновации в общем объеме отгруженной продукции составил в 2011 г. 2,5%. Это выше, чем в России (1,55%), и примерно равно Чехии (1,67%) и превышает уровень Словении (1,44), Словакии (0,87). Но вот результативность невысока. Отечественные предприятия не стремятся вкладывать средства в науку, ведь треть затрат на науку в предпринимательском секторе осуществляется за счет бюджета. Основным стимулом предпринимательской активности в этом направлении является конкуренция. Нужны сдвиги в институтах инновационного развития.

— Что может мотивировать компании к инновационному поведению, кооперации с сектором исследований и разработок, к тому, чтобы опираться на созданную и развивающуюся инновационную инфраструктуру?

— Нужны проекты, которые поддерживают такое сотрудничество. Опыт стран ЕС дает достаточно примеров успешности политического обучения в сфере инновационной политики.

— Почему, несмотря на достигнутые показатели, нашей страны нет в европейском инновационном табло?

— Очень важно в современном глобальном мире реализовывать концепцию бенчмаркинга, т.е. измерять свое развитие в сравнении с другими странами. Нас может и не быть в европейском табло, поскольку Беларусь — не член ЕС, но для понимания своего развития нужно рассматривать свои индикаторы в сравнении с другими странами.

— Экспорт высокотехнологичных белорусских товаров в 2012 г. составил почти 4 млрд. USD, но международных контрактов на продажу научно-технической продукции исполнено было только на 60 млн. USD. Почему так мало?

А.Шумилин:

— Дело в том, что пока процесс коммерциализации интеллектуальной собственности представляет собой непростую процедуру, в частности, исполнитель конкретной разработки не может ее продать без согласования с госзаказчиком. А когда начинается согласование, то остро встает вопрос оценки интеллектуальной собственности.

До сих пор цена разработок формируется на основе затратного подхода, а потому продавать их дешевле расходов, понесенных государством, невозможно. К тому же зачастую выручку надо вернуть государству единовременно. При таких условиях находится мало желающих купить отечественную научно-техническую продукцию. Забюрократизированность и длительность процедуры приводит к тому, что ученые вынуждены отказываться от коммерциализации своих продуктов — так проще, чем этим заниматься, выгоды ведь невелики.

К тому же мы мало рекламируем свои достижения. Об отечественных научных разработках мало знают даже внутри страны. Например, ежегодно у нас создается 3–5 инноваций мирового уровня, а вот адекватного их продвижения на международном рынке технологий нет. Лишь частично мы что-то пытаемся реализовывать у себя внутри, но этот процесс сопровождают те же риски точной оценки. Отсюда — невостребованность инноваций в реальном секторе.

Поэтому сейчас готовится проект указа о повышении эффективности коммерциализации результатов научно-технической деятельности, созданной за счет средств госбюджета. Ожидается, что этот документ упростит процедуру коммерциализации (продажи) разработок как внутри страны, так и за рубеж. Предлагается, чтобы цена разработки стала рыночной, т.е. договорной, чтобы появилась возможность возврата капитала в виде роялти в процессе использования инновации, а не сразу при ее покупке.

— Низкая доля собственных передовых технологий в отечественной промышленности отражает общую низкую эффективность инновационной системы страны?

Н.Богдан:

— Статистика по технологическому развитию в стране в настоящее время очень ограничена. По данным 2011 г., технологический трансфер имел следующие показатели: приобретено 15 технологий, в т.ч. 12 новых и 3 высоких, а передано 14, из которых новых было 5 и 9 высоких. О незначительности таких масштабов обмена свидетельствуют затраты на новые технологии в общем объеме инновационных затрат: в 2011 г. они составляли 0,1% совокупных инновационных затрат, в 2010-м — 0,4%. Анклавность инновационной системы страны показывают и данные о доходах от продажи лицензий и патентов за рубеж: если в среднем в ЕС они составляют 0,51% к ВВП, то в Беларуси — 0,036%, т.е. в 14 раз меньше.

Беседовала Оксана КУЗНЕЦОВА