Авторизуйтесь Чтобы скачать свежий номер №24(2718) от 29.03.2024 Смотреть архивы


USD:
3.2498
EUR:
3.5019
RUB:
3.5223
Золото:
229.1
Серебро:
2.56
Платина:
93.62
Палладий:
101.66
Назад
Факты, комментарии
17.06.2011 9 мин на чтение мин
Распечатать с изображениями Распечатать без изображений

КРАТКИЙ КУРС ПАРИТЕТА

Один из главных вопросов, волнующих сегодня бизнесменов и менеджеров, — каким будет курс рубля в ближайшем будущем? Если официальные прогнозы не сбылись, то можно ли как-то определить иные, более точные рубежи, чтобы спланировать свою деятельность, сформировать цены и не оказаться в убытке?

Один из главных вопросов, волнующих сегодня бизнесменов и менеджеров, — каким будет курс рубля в ближайшем будущем? Если официальные прогнозы не сбылись, то можно ли как-то определить иные, более точные рубежи, чтобы спланировать свою деятельность, сформировать цены и не оказаться в убытке?

К сожалению, точный ответ сегодня вряд ли возможен, хотя предположений предостаточно. Некоторые из них основаны на гипотезе, что естественной основой формирования курса валюты является соотношение (паритет) покупательной способности сопоставляемых валют разных стран. При этом в нашем случае — курс белорусского рубля к доллару или евро должен, очевидно, находиться в известном соответствии с паритетом покупательной способности (ППС) рубля и доллара у нас и в США или ЕС. По типовым товарам мировой торговли можно также сравнивать внутренние цены в Беларуси с мировыми долларовыми ценами. Правда, само исчисление ППС связано с большими статистическими трудностями. В зависимости от сравниваемых наборов товаров и услуг и от придаваемого им веса при исчислении средних величин разброс результатов весьма велик. Если исходить из минимальной потребительской корзины, обычно оказывается, что курс белорусского рубля, да и валют остальных развивающихся стран и стран с переходной экономикой, неоправданно занижен, а доллар должен стоить 1 000–2 000 Br.

ЭТА идея была чрезвычайно популярна в первой половине 90-х, когда девальвация новорожденных валют стран СНГ казалась оскорбительной для национального достоинства. Очередной всплеск надежд породил мировой кризис 2007–2009 гг. Но скоропостижная кончина доллара не состоялась или по крайней мере надолго перенесена. К тому же теория разбилась о практику: если наш рубль так дорог по расчету, то почему он так дешев по факту?

Внятного ответа (если не считать таковым ссылки на происки мировой закулисы) на этот вопрос получить не удается. Между тем причина — в самой методике расчета, не учитывающей многочисленные нюансы современной экономики, и в том, что паритет покупательной способности — достаточно абстрактная средняя величина, в которой представлены цены, не имеющие прямого отношения к внешнеэкономической сфере. В экономике с низким уровнем массовых зарплат и пенсий структура внутренних цен не может быть аналогичной экономике высокоразвитых стран с высоким уровнем доходов. Это особенно очевидно в тех сферах потребления, где нет прямого сопоставления с внешним уровнем цен и тарифов (квартплата, коммунальные услуги, общественный транспорт и т.п.). Государственные дотации и ограничения удерживают от рыночного повышения цены на некоторые товары и услуги. При расчете ППС рубля по структуре использования белорусского валового национального продукта для услуг государства (управление, охрана правопорядка, оборона, здравоохранение и образование) берется соотношение не цен, а затрат — в основном заработной платы персонала, занятого в этой сфере. Поскольку уровень зарплаты в Беларуси, как и в ряде других развивающихся стран, намного ниже, чем в США и ЕС, общая расчетная величина ППС оказывается завышенной (на 50–70%), что создает видимость заниженности курса нашей национальной валюты. К тому же расчет ППС обычно не учитывает в полной мере более низкое качество товаров и услуг в развивающихся странах, в т.ч. в Беларуси, по сравнению с высокоразвитыми странами. В результате определение курса на основе ППС во многом напоминает «индекс Биг-Мака». Но в бутербродах сложные экономические процессы не измеряются, а описывающие их математические модели не терпят упрощения и игнорирования существенных факторов.

Главным из них, непосредственно влияющим на валютный курс, является соотношение предложения и спроса на иностранную валюту, т.е. в общем виде состояние платежного баланса страны. В малой открытой белорусской экономике спрос на инвалюту особенно велик. Это связано с давлением импорта (прежде всего не потребительского, а инвестиционных и промежуточных товаров), поездок за границу, вывозом и внутренним накоплением конвертируемых валют. Напротив, предложение валюты ограничивается слабой конкурентоспособностью экспорта, отсутствием иностранных инвестиций, вывозом валюты и рядом других факторов, что способствует понижению курса рубля.

Давно уже не используется для расчета курса и «золотой стандарт», т.е. обеспечение денежной массы национальной валюты золотым запасом. Впрочем, если воспользоваться этой методикой, получается результат, близкий к тому, который называют сегодня независимые эксперты и который стихийно складывается на полуподпольном рынке: 7–8 тыс. Br/USD.

РАЗУМЕЕТСЯ, высокий реальный курс национальной валюты при низкой внутренней инфляции стимулирует внутренние сбережения — наиболее устойчивый и основной источник инвестиций и залог экономического роста. Но этот механизм работает в рыночных условиях, а не при административном распределении ресурсов. Кризис 2007–2010 гг. показал, что экономическая модель, основанная на безграничном росте долга и снижении реальных сбережений (названная кейнсианско-монетаристской моделью, против чего сам Дж.М.Кейнс резко протестовал), весьма неэффективна. Да и белорусский опыт показывает, что поддержание высокого курса рубля без надлежащих экономических оснований лишь «съедает» ЗВР и приводит к тому же самому росту долга и проблемам в экономике, неспособной выжить без внешних заимствований. Не слишком похоже на истину в белорусских условиях и установление курса в виде среднеарифметической величины по итогам биржевых торгов в течение 1–2 последних месяцев. Слишком много ограничений на покупку валюты действовало в это время, и слишком выросла доля внебиржевого рынка (а местами и теневого). При этом курс сам по себе не может быть самоцелью — это лишь одна из характеристик состояния экономики, своего рода — температура. Нежелание властей признать вовремя, что рубль переоценен, привело к его обвалу. Отрицать это столь же бесполезно, как прятать термометр, чтобы врач не прописал горькое лекарство.

КАЗАЛОСЬ бы, для промышленности слабый рубль — благо, но банковская система не сможет ее кредитовать в рублях дешево, а стабилизационные кредиты из-за рубежа нельзя набирать до бесконечности. Тем не менее ревальвация рубля возможна. Но не путем очередной порции административных мер, а если что-то кардинально изменится в экономике. Скажем, если цены на нефть и газ вернутся к уровню 2008 г., на калийные удобрения — резко пойдут вверх. Или власти объявят всенародное IPO, а население скупит на свои пресловутые 12–14 млрд. USD акции отечественных предприятий, которые таким образом останутся белорусскими. К сожалению, все это пока выглядит нереалистично. Страна стала намного беднее, рубль — в неравновесном состоянии. Удерживая его далее, можно добиться только дальнейшего истощения резервов. Поэтому не надо надеяться на волшебные решения, которые перетащат нас из сегодняшнего кризиса в светлое будущее без потерь — они все равно будут. Вопрос в том, как их минимизировать. Именно поэтому предприниматели сегодня закладывают в цены свои порой весьма пессимистичные прогнозы, которые чиновники называют «неоправданно завышенными валютными рисками». Но если цифры, названные в официальных прогнозах, оказались в жизни излишне оптимистичными, некоторая доля пессимизма лишней сегодня не будет — ведь убытки тоже ничем потом не оправдаешь...

Леонид ФРИДКИН

Распечатать с изображениями Распечатать без изображений