КОРПОРАТИВ В РАЗГАРЕ©

В чью пользу изменяют баланс интересов государства и участников хозяйственных обществ законопроекты «О внесении дополнений и изменений в некоторые законы РБ по вопросам хозяйственных обществ» и «О внесении изменений и дополнения в Закон «О приватизации госимущества и преобразовании государственных унитарных предприятий в открытые акционерные общества», пытались понять участники очередного заседания Республиканского клуба директоров, организованного Бизнес-союзом предпринимателей и нанимателей им. М.Кунявского.

Изменения, вносимые в законодательство, существенно скажутся на состоянии корпоративного управления в республике — т.е. системе взаимодействия между акционерами компаний, менеджментом и другими заинтересованными лицами, с помощью которой реализуются права собственников, осуществляется контроль деятельности руководства компании, разрешаются возникающие проблемы. Ключевым вопросом здесь является иерархия управленческой структуры и связей в компаниях. Так, отношения между акционерами «по горизонтали» можно будет урегулировать не только на уровне уставов, но и путем заключения акционерных соглашений, полагает партнер юридической фирмы «Сысуев, Бондарь, Храпуцкий» Александр Бондарь. Однако введение этого инструмента требует подробного описания его возможностей, в частности, продажи акций, обязательств, их выкупа в определенных случаях, в т.ч. если одна из сторон предоставляет недостоверную информацию, применения пут- и кол-опционов и т.п. При этом важно обеспечить такую систему сдержек и противовесов, чтобы владельцы контрольного пакета не ущемляли интересы миноритариев, а те также не злоупотребляли своими правами, подчеркнул А.Бондарь.

Не решают проблемы и независимые представители, назначать которых требуют Банковский кодекс и Указ от 28.12.2009 № 660 «О некоторых вопросах создания и деятельности холдингов в Республике Беларусь» — более того, это порождает дополнительное недовольство. Зато, по словам Ю.Медведевой, в 76% хозобществ с участием государства в состав советов директоров включаются работники предприятий с сомнительной управленческой квалификацией (мастера и технологи, завскладом, водители, слесари и т.д.), причем в каждом третьем ОАО их более половины. Так что сегодня нужно беспокоиться не о демократизации управления, а об его профессионализации.

ЕСТЬ ли такая потребность на самом деле? Председатель Международного арбитражного суда при БелТПП профессор Ян Функ напомнил собравшимся, что в современной корпоративной практике имеются две модели советов директоров — англосаксонская и немецкая, которые существенно отличаются по роли этого органа и способам его формирования. При этом понятия «совет директоров» и наблюдательный совет — отнюдь не синонимы. Но, похоже, что ни одна из западных схем корпоративного управления не устраивает белорусские власти (см. «ЭГ» № 85 от 9.11.2012), поскольку в основе нашей инвестиционной и институциональной модели лежит абсолютное доминирование государства.

Поэтому, вместо укрепления роли советов директоров, их предлагается упразднить в АО с долей государства свыше 50%, а в остальных обществах, созданных в процессе приватизации, повышается роль представителей государства. Первый заместитель председателя Госкомимущества Сергей Пятков заявил: «Мы пришли к тому, чтобы не создавать наблюдательные советы в обществах, где доля государства более 50%, т.к. они (советы) ничего не дают. Это не тот наблюдательный совет, каким мы его хотим видеть, по белорусскому законодательству он относится к органам управления, но у него не те полномочия, не та работа за ним сосредоточена... Поэтому вопросы их компетенции будут распределены между исполнительным органом и общим собранием. А в целях защиты миноритарных акционеров могут назначаться государственные представители. И ничего в этом страшного нет, этот институт функционирует в стране уже 20 лет».

Однако, такой подход, по мнению многих участников клуба, никак не обеспечит защиту интересов миноритариев, зато снижает инвестиционную привлекательность страны. Уже сейчас потенциальные инвесторы сомневаются, стоит ли участвовать, например, в пилотном проекте приватизации Минского маргаринового завода и кондитерской фабрики «Конфа», поскольку приобретение контрольного пакета не гарантирует им действительного контроля над предприятиями: его ограничивает расширение полномочий представителей государства. Глава представительства IFC Ольга Щербина прямо предупредила, что изменения в закон о приватизации заставят Международную финансовую корпорацию отказаться от многих инвестиционных планов в Беларуси.

СЕГОДНЯ даже опытным юристам непонятно, как будет выглядеть голосование госпредставителей от имени отсутствующих миноритариев без получения доверенности, что они сочтут основанием для приостановки решения собраний акционеров. Мотивы общественной пользы и безопасности в отсутствие четких критериев можно трактовать сколь угодно широко. Неопределенность в этих вопросах многократно увеличивает риски инвесторов и создает угрозу коррупции при принятии подобных решений. Впрочем, Ю. Медведева уверяет, что такие опасения безосновательны: данные законопроекты, как и все остальные, прошли криминологическую экспертизу. Это обнадеживает, но, к сожалению, восприятие коррупции в обществе и ее реальный масштаб зависят не столько от официальных экспертиз, как от того, сколько вопросов остается на усмотрение чиновников, насколько вольно они могут трактовать неясные нормы законодательства, каков уровень гласности и независимости судебной ветви власти. Между тем, в случае блокировки госпредставителем решения собрания акционеров решать спор придется в суде, что, по мнению юристов, может затянуться на месяцы. А ответственность госпредставителей за приостановку решений собраний акционеров, за упущенную при этом выгоду в законопроекте не предусмотрена.

Защиту интересов каждой из сторон можно было бы обеспечить в рамках ныне действующего законодательства — нужна лишь соответствующая правоприменительная практика и корпоративная культура. Надо только захотеть. Но вместо этого административный ресурс активно включается лишь тогда, когда ставится задача увеличить долю государства в каких-либо компаниях. Зато к прямому нарушению корпоративного законодательства (например, в связи с неопубликованием отчетности ОАО) власти относятся на диво благодушно, а в случае конфликтов между акционерами или между акционерами и менеджментом часто занимают позицию стороннего наблюдателя. В связи с этим неоднозначно выглядит перспектива взыскания убытков с членов органов управления хозобщества. При определенных обстоятельствах такая норма легко может превратиться в «войну всех против всех», предупреждает Я.Функ, но вряд ли здесь будут победители.

Корпоративное управление по своей сути строится вокруг нескольких конфликтов интересов — между акционерами и менеджментом и между крупными и мелкими акционерами. Однако чиновники так и не смогли объяснить участникам заседания клуба, в чем же тогда смысл акционерного общества, если представителю государства дается право управлять им независимо от доли собственности государства, отменять решения собраний и каким образом госпредставители защитят интересы миноритарных акционеров.

КАЗАЛОСЬ бы, интересов этих немного: приличные дивиденды и повышение стоимости акций. Но вряд ли во власти госпредставителей, явившихся на собрание акционеров, увеличить прибыльность ОАО. Можно, конечно, потребовать увеличить часть прибыли, направляемую на выплату дивидендов, — если есть что делить после всех расходов, уплаты налогов и 20% прибыли государству на принадлежащие ему акции. К тому же изъятие денег на дивиденды ухудшает возможности АО инвестировать средства в модернизацию и техперевооружение, что, пожалуй, ближе к общественной пользе, чем доходы отдельной группы акционеров. Если же государство вместо создания стимулов для активизации фондового рынка вмешивается в управление компаниями и ограничивает движение акций, то это не лучшим образом сказывается на ликвидности и стоимости ценных бумаг. Можно предположить, что, заблокировав решение о дополнительной эмиссии или реорганизации ОАО, государство защитит акционеров от «разводнения» их долей или недобросовестного обратного сплита. Но произойдет ли это на практике? К сожалению, пока мы наблюдаем лишь противоположные примеры (в т.ч. недавние), когда государство само выступает инициатором допэмиссий в свою пользу или реорганизаций либо требует, чтобы акционеры «подарили» ему свои акции отнюдь не стратегических предприятий. При этом бизнес-сообщество никак не может понять, ради какой общественной пользы акционеры лишались собственности, прав контроля и доходов. Неудивительно, что некоторым прямая национализация кажется более логичной — хотя, конечно, не более желанной.

Тут же возникает следующий вопрос: кто эффективнее — государственные предприятия или частные? Отечественная статистика не ведет учет рентабельности по признаку формы собственности. Провалы государственных проектов и программ известны всем, но и в развитых странах частные корпорации то и дело становятся убыточными, а то и банкротами. Впрочем, они измеряют свою эффективность не столько прибылью, сколько создаваемой для собственников стоимостью. У нас такой подход пока не в моде. Между тем уровень корпоративного управления сам по себе является фактором, влияющим на стоимость компании. Не случайно в мире столь популярны рейтинги корпоративного управления, составляемые международными и национальными рейтинговыми агентствами. Их методики, при всех различиях, сводятся к оценке обеспечения прав акционеров и иных заинтересованных сторон, деятельности органов управления и контроля (прежде всего — советов директоров), раскрытия информации и соблюдение интересов, корпоративной социальной ответственности. Вряд ли стоит ли жалеть, что в таких рейтингах не участвуют белорусы: оценки большинства отечественных компаний оказались бы более чем скромными. Сегодня с трудом припоминается, что в стране 6 лет назад был принят основанный на модельном кодексе ОЭСР свод правил корпоративного поведения, который мало кто удосужился прочитать. Но прежде чем винить в этом бизнесменов и менеджеров, хочется спросить: почему за 20 лет в стране так и не появились соответствующие стимулы, в т.ч. активный фондовый рынок?

ПО ТОЙ же причине частник порой вообще не заинтересован в обычных показателях эффективности: если государство в любой момент может ограничить его права собственника или вообще изъять имущество, проще «выжать» из него сколько удастся как можно быстрее, выйти в «нал» и спрятать его подальше. Такую психологию «временщика» способны изменить только длительные усилия государства и общества по предоставлению предпринимателям гарантий безопасности и уважения, признания того, что интересы государства, прежде всего, заключаются в том, чтобы защищать интересы бизнеса и частную собственность. Хорошим вкладом в этот процесс является предложение установить 3-летний срок давности на оспаривание приватизационных сделок. Но эта «ложка меда» не перевешивает эффект от новаций, связанных с усилением влияния государства.

Оксана КУЗНЕЦОВА