Стратегия вопросов— и тактика институтов

Пути развития страны обсудили представители бизнеса и власти на конференции «Практика реализации экономической стратегии Беларуси», организованной ОО «Мин­ский столичный союз предпринимателей и работодателей» и СЮЛ «РКП». В резолюции мероприятия власти и деловое сообщество призываются к координированным действиям для формирования доверия к стратегии развития страны и преодоления кризисных явлений в экономике и обществе. При этом участники, выясняя институциональные и технические аспекты такой стратегии, не избежали некоторых разногласий.

Открывая конференцию, председатель президиума РКП Владимир Карягин призвал власти подключать бизнес на ранней стадии к рассмотрению бюджета и законов, относящихся к предпринимательству, что, по его мнению, позволило бы «уберечь от глупостей» иные законопроекты. Это тем более важно, поскольку привычные источники роста белорусской экономики себя исчерпали, а новые еще предстоит искать. Заведующий отделом макро­экономического прогнозирования НИЭИ Минэкономики Игорь Деревяго при­знал, что прогнозируемый на 2017 год рост ВВП гарантировать затруднительно – многое будет зависеть от внешней конъюнктуры, сохранения льготных цен на российские энергоносители и т.п. Но экономика РФ тоже стагнирует, а в придачу там создаются дополнительные барьеры, несмотря на наличие соглашений в рамках ЕАЭС.

ЛИБЕРАЛЬНЫЕ эксперты видят выход из кризиса в масштабной приватизации, сокращении регулирующих функций государства, реформе в социальной и иных сферах. Они уверены, что улучшение положения бизнеса быстро и однозначно приведет к процветанию общества в целом. Их менее радикальные коллеги опасаются, что население не одобрит шоковой терапии, а издержки, от которых либералы надеются избавить бизнес, лягут на другие слои общества. Впрочем, эта полемика носит сугубо риторический характер. На высшем уровне радикальные перемены однозначно не одобрены, а все преобразования, скорее всего, сведутся к попыткам улучшить эффективность гос­сектора и более рационально использовать скудеющие бюджетные ресурсы. Поэтому любые призывы к институциональным реформам натыкаются на стену непонимания как со стороны власти, их не желающих, так и со стороны предпринимателей, не понимающих, о чем идет речь.

Неудивительно, что большинство присутствующих не оценили должным образом выступление заведующего отделом макроэкономической и финансовой политики Института экономики НАН, профессора Александра Лученка. Но именно он объяснил причину неприятия в Беларуси рыночных реформ, хотя кое о чем умолчал. Дело здесь в специфике белорусской институциональной системы, которая, как отметил А. Лученок, базируется на азиатской модели институциональной матрицы (Х-матрице). Поскольку для перехода на европейскую модель (Y-матрицу) в республике, по мнению профессора, нет условий, остается совершенствовать то, что имеем, взяв за образец опыт таких стран, как Китай и Сингапур. Это, в частности, дает теоретическое обоснование сохранению роли государства в экономике. Ведь, как заверил А. Лученок, госсектор играет значительную роль в китайской экономике, достижения которой всем известны, а руководящая роль государства неоспорима. Такой подход позволяет и нам ограничиться реформированием госуправления (вроде давно обещанного разделения функций государства как регулятора и собственника), улучшением стимулирования руководителей, сокращением финансовой поддержки неэффективных госпредприятий. Вы­свободившиеся ресурсы можно направить на выплату компенсаций, переподготовку работников и создание новых рабочих мест.

Попытки импортировать некоторые рыночные институты, в т.ч. навязываемые международными финансовыми организациями, по мнению А. Лученка, обречены на неудачу – как чуждые белорусской модели. К сожалению, жесткий регламент конференции не позволил уточнить некоторые особенности институциональной теории и ее практического применения. Ошарашенные матричным подходом участники постеснялись спросить, почему азиатская матрица так категорично неизбежна в стране, находящейся в центре Европы. Не успели они выяснить и особенности данной матрицы.

Восполним этот пробел. В помянутой теории характерной особенностью европейской матрицы являются рыночные институты (частная собственность, конкуренция, свобода торговли, получение прибыли) в сочетании с демократическими политическими институтами, приоритетами свобод и прав личности. Азиатской матрице, напротив, присущи редистрибутивные институты (доминирование госсобственности, административное распределение ресурсов), а также иерархическая вертикаль власти, приоритет государственных интересов над личными. Неискушенной в высшей математике публике может показаться, что главная особенность азиатской матрицы – доминирование чиновничьей привычки отнимать и делить, тогда как в Y-матрице имеется больше возможностей складывать и умножать. Вероятно, в рамках такой арифметики предпринимателям проще оценивать принимаемые властями решения и их последствия для себя. Впрочем, в чистом виде обе матрицы в современном мире встречаются редко. Страны, желающие достичь устойчивого развития, вынуждены идти на импорт «чуждых» институтов в свою матрицу. Тот же Китай начал реформы с разрешения частной инициативы, ограничения вмешательства государства и последовательно их продолжает. Скажем, там был принят Закон «О защите частной собственности», доля госсектора в экономике неуклонно снижается, а оставшиеся госпредприятия пытаются вне­дрять западные методы корпоративного управления. Так что о приемлемости для Беларуси той или иной матрицы или возможности импорта разнообразных институтов можно еще серьезно поспорить.

МЕЖДУ ТЕМ власти предлагают бизнесу мыслить шире. Для этого разрабатывается стратегия развития малого и среднего предпринимательства до 2030 г. Планировать что-либо на 15 лет вперед, если не известно, что будет через 2 года, трудно, признал директор департамента по предпринимательству Мин­экономики Петр Арушаньянц. Но «жизнь требует, чтобы была стратегия: надо понимать, что будет с бизнес-союзами, инфраструктурой поддержки пред­принимательства». Ставится задача нарастить долю МСП в экономике до 50%. Поиском путей достижения этой цели занимается рабочая группа из 49 человек. Черновик документа почти готов, затем у бизнес-союзов будет еще 2–3 недели на его обсуждение. Ожидаются предложения по наполнению «дорожной карты» – мероприятий, направленных на улучшение положения предпринимательства, в т.ч. касающихся административных процедур, лицензирования, финансовой под­держки, консультативных программ, обучения и т.п.

Стратегия не предполагает каких-либо мер, выходящих за рамки узких интересов МСП, в т.ч. реформирования госаппарата или структурных преобразований социально-экономической модели. Но устроит ли это бизнес? По мнению первого вице-председателя МССПиР Виктора Маргелова, стратегии экономического развития, в т.ч. в отношении малого и среднего бизнеса, в стране сегодня нет.

Статистика численности предпринимателей и показателей их деятельности никак не заменяет анализ положения дел и оценку потенциала развития сектора, без которых нельзя понять причины «почему у нас все так плохо» и создать концепцию развития. «Без детальной прорисовки образа будущего ничего не получится, потому что универсальная фор­ма любого решения – это воля, а я не вижу этой воли, – сказал В. Маргелов. – Это детально конкретизированные планы и материальная реализация планов. Пока, к сожалению, этих элементов не видно».

УЯЗВИМОЕ место стратегии – ее «вертикальная» ориентация. Заказчик здесь – правительство, но никто не несет реальной ответственности за пра­к­тическую реализацию документа. Неясно, есть ли возможности для воплощения стратегии в жизнь, и кто в предпринимательской среде этим займется, отметил В. Маргелов. Для бизнеса она может стать лишь одним из бесчисленных ни к чему не обязывающих программных документов, спущенных сверху и никак не затрагивающих реальные потребности бизнеса. «Ни один из когда-то созданных общественно-кон­сультативных советов не работает. Наука вообще остается в стороне», – считает В. Маргелов. По его мнению, главный вопрос: может ли реализоваться стратегия без коренного изменения делового климата, коллективного принятия решений, долж­ной координации внутри делового сообщества. «Реформы, конечно, нужно начинать с себя, но в Беларуси мы живем так, как нами управляют, поэтому туда надо все силы бросить, чтобы в результате появился реалистичный, обеспеченный ресурсами стратегический план, – заявил В. Маргелов. – Сейчас я с большим опасением отношусь к тому, что уже написано в стратегии, в этом формате документ не заработает. Еще время есть, но оно стремительно тает».

Впору задуматься, о чем вообще проект «стратегия-2030»? Зарубежные эксперты и наши деловые союзы полагают, что «малый и средний бизнес» автоматически подразумевает част­ников. Но на самом деле в правительственных программах и официальной статистике речь идет о предприятиях, отличающихся исключительно численностью работников, независимо от формы собственности. Таким образом, если в стране станет больше госпредприятий с чис­ленностью до 100–250 работников, то декларируемую задачу наращивания доли МСП в экономике можно считать выполненной. А это достижимо, скажем, за счет реструктуризации некоторых крупных госпредприятий и вывода непрофильных функций на отдельных юрлиц, подпадающих под критерии МСП.

В придачу есть опасность подмены стратегических вопросов ненужными подробностями. Некоторым такая детализация кажется истинным благом, кон­кретизацией, направленной на нужды «простого человека». Но на самом деле это лишь уводит документ от фундаментальных вопросов к попытке решить сиюминутные задачи, не замечая, что их причина кроется в нерешенных институциональных про­блемах. Именно в них постоянно упираются надежды част­ного бизнеса на выполнение правительством его предложений, будь то обеспечение макроэкономической стабильности, снижение налоговой и регуляторной нагрузки, не говоря уже о  создании полноценных правовых институтов для развития пред­принимательства.