ПРОГНОЗИРОВАНИЕ ИЗ ОДНИХ НЕИЗВЕСТНЫХ

У правительства осталось чуть более месяца до представления проекта закона о бюджете, который должен обеспечить выполнение планов развития в следующем году. Перед разработчиками стоит нелегкая задача. С одной стороны, многие ключевые показатели состояния экономики в текущем году оказались на порядок иными, чем прогнозировалось. С другой стороны, бюджет приходится рассчитывать при наличии множества неизвестных: цены на газ, курс доллара, уровень инфляции, а главное — туманные перспективы мировой конъюнктуры, от которой зависит судьба нашего экспорта.

Замедляющиеся темпы роста отечественной экономики поддерживаются в основном за счет экспорта, который, в свою очередь, стимулируется благоприятной мировой конъюнктурой и девальвацией белорусского рубля. Но последняя дает лишь кратковременный эффект, от которого больше вреда, чем выгоды, причем не только всей экономике. У экспортеров утрачиваются экономические стимулы, консервируется технологическое отставание, формируется виртуальная конкурентоспособность. Не стоит радоваться и победе над «лишним» импортом. Вместе с ней обесценение рубля делает вдвое более дорогими энергоносители и другие статьи критического импорта, вдвое увеличивает нагрузку на обслуживание внешнего долга, создает ощутимые потери для населения.

С другой стороны, ставка на углубление нынешней экспортно ориентированной модели белорусской экономики вообще довольно опасна. Власть, к сожалению, сделала странные выводы из кризиса 2008–2009 гг., когда падение ВВП было едва ли не самым глубоким в мировой экономике — 15%. Три назначенных «локомотива» — экспорт, жилье, продовольствие — только усугубили дисбалансы и уязвимость белорусской экономики. Попытка стимулировать внутреннее потребление с помощью увеличения зарплат и льготного кредитования привела к чрезмерному росту денежной массы. Авторы «волшебной» формулы не заметили отсутствие корреляции внутреннего рынка со структурой конечного потребления. Если в 2009 г. доля экспорта в ВВП республики составила 50,7% (для сравнения: по данным 2007 г., этот показатель в России составил 30%, Польше — 40, Украине — 45, Германии — 47, Франции — 27, Италии — 29%), то по итогам 7 месяцев текущего года она достигает 70%, да и то, если считать по официальному курсу рубля. В наше время экономика, на 70–80% зависящая от изменчивости конъюнктуры внешнего рынка, не может быть стабильно прогнозируемой, особенно на фоне значительной активизации протекционизма во всем мире.

Еще год назад экономисты спорили о возможности «второй волны» кризиса. Теперь оказалось, что происходит прогрессирующее сжатие фаз экономического цикла: кризисные перепады идут один за другим, буквально впритык. Если в 1980-х годах среднегодовые темпы прироста ВВП составляли 3,1%, в 1990-х — 2,8%, первом десятилетии 2000-х годов — 1,6%. Вероятно, эта тенденция будет прогрессировать. Самыми проблемными в этом плане являются страны еврозоны, перспективные оценки экономической динамики которых все время ухудшаются.

Если полгода назад эксперты давали осторожные, но довольно оптимистические прогнозы, то теперь ситуация изменилась. «Мы на пороге нового экономического шторма», — заявил совсем недавно глава Всемирного банка Р.Зеллик. «Существует очень высокая вероятность того, что сложная ситуация, в которой сейчас находится мировая экономика, вызовет рецессию», — считает нобелевский лауреат Пол Кругман. Он определяет риск наступления рецессии как «достаточно высокий, может быть, 50%». Профессор Нуриэль Рубини, предсказавший кризис 2008 года, оценивает вероятность рецессии в наиболее развитых экономиках в 60%, подчеркивая, что власти этих стран уже исчерпывают варианты оказания чрезвычайной поддержки. «Вы должны восстановить экономический рост не через 5 лет, вы должны восстановить его сегодня», — сказал Н.Рубини. По его словам, «в ближайшей перспективе нам нужны мощные стимулы, иначе может быть новая Великая Депрессия». Ситуация ухудшается, и есть большая разница между тем, что было несколько лет назад, и тем, что имеется теперь, поскольку на сей раз у властей «заканчиваются патроны», т.е. инструменты борьбы с замедлением экономики.

О том же заявила и директор-распорядитель Международного валютного фонда (МВФ) Кристин Лагард, признав, что риски рецессии в настоящее время возрастают, перевешивая угрозу инфляции. Поэтому правительства и регуляторы развитых стран должны предпринять решительные действия, чтобы предотвратить новый кризис, считает глава МВФ, используя все имеющиеся в их распоряжении инструменты, включая нетрадиционные. «Хотя у регуляторов еще есть варианты поддержки восстановления, спектр доступных мер существенно уже, чем на начало первой волны кризиса», — отметила К.Лагард.

Наши соседи уже реагируют на новые реалии. Еще месяц назад Минэкономразвития РФ рассматривало основные сценарии развития, основанные на относительно благоприятных перспективах мировой экономики (темпы роста в 2012—2014 гг. на уровне 3,7—4,2%), рассчитывая на сохранение цен на нефть около 100 USD/барр., обеспечивающие рост экономики России до 4,6% в 2014 г. Теперь рассматриваются более пессимистичные варианты: темпы мировой экономики снижаются до 3,4% в 2012 г. и 2,9% в 2013 г. при стагнации еврозоны и спаде темпов США с 1,5% в 2012 г. до 0,8% в 2013 г.; темпы Китая замедляются на 0,5—0,6 п. п. относительно базового прогноза в 7,8—8%. Цены на нефть при этом упадут до 80 USD, инвестиционная активность, занятость и потребительский спрос в РФ остановятся, темпы роста замедлятся в 2012 г. до 2,5%, в 2013 г. — до 1,5%, а курс российского рубля упадет с 30 RUB/USD в 2012 г. до 39—40 в 2014 г. Если же мировая рецессия все же случится, то цена нефти упадет до 60 USD/барр. в 2012 г., а российская экономика — на 0,5—1,4%.

Все это создает в ближайшей перспективе высокие риски для белорусской экономики, выживающей сегодня за счет рекордного экспорта. Впору задуматься о реалистичности прогноза развития на 2011—2015 гг., предусматривающего рост ВВП за пятилетку в 1,62—1,68 раза, а реальных располагаемых денежных доходов населения — в 1,7—1,76 раза в 2015 г. к уровню 2010 г. Однако пойдут ли власти на пересмотр этих параметров, столь дорогих нашей бюрократии? Или будем уповать на прежние административно-командные методы их «вытрясания» из предприятий или роль Таможенного союза и Единого экономического пространства? Но где гарантии, что эти структуры не повторят не столько прежний позитивный, но и нынешний опыт ЕС? Зарубежные специалисты признают, что функциональная модель глобализации меняется и в ней все большую роль играет самодостаточность национальных экономик. Их открытость не должна подрывать принципы саморазвития и структурной самозащищенности. Уже кризис 2008—2009 гг. и растущие противоречия Евросоюза показали, что в «интеграционных играх» утрачена мера оптимальности. Страны, не способные обеспечить свое выживание на основе самодостаточности, не могут быть равноправными партнерами региональных объединений. Им приходится выпрашивать финансовую помощь и льготы, от которых рукой подать до утраты суверенитета. Такова объективная реальность, с которой придется считаться…

Леонид Фридкин