НЕМОДЕЛЬНЫЙ БИЗНЕС И НЕДОСТИЖИМЫЕ ИДЕАЛЫ

Затянувшееся обещание рыночных реформ в Беларуси заставляет задуматься об их смысле и направленности. Сделать это должна экономическая наука — если она способна на большее, чем повторение старых догм и подведение «теоретического» базиса под любое решение начальства.

Но надежных рецептов сегодня не может предложить не только отечественная, но и мировая наука. К примеру, Джозеф Стиглиц, профессор Колумбийского университета, лауреат Нобелевской премии по экономике 2001 г. в статье в Financial Times недавно заявил, что ученые-экономисты виновны в последнем мировом кризисе не меньше, чем финансисты, которые «возмутительно плохо управлялись с рисками, или регуляторы, которые не смогли им помешать». По мнению Д.Стиглица, плохие модели вели к плохой политике: центральные банки фокусировались на мелких неприятностях от растущей инфляции, упуская из вида неизмеримо худшие последствия паралича финансовых рынков и пузырей на рынках активов. Не умея предсказывать риск глубокой рецессии, все модели провалились, и решения, на них основанные, оказались неверными. Люди, принимающие решения, прозевали кризис, а потом недооценили его продолжительность и глубину последствий.

Даже небольшая информационная асимметрия или неправильность оценки риска немедленно приводила к падению допущения об эффективности рынка. «Соответственно, исчезала великая смитовская «невидимая рука рынка», — заявляет Д.Стиглиц, — невидимой она оказывалась потому, что ее никогда и не было. Сегодня мало кто возьмется утверждать, что управляющие банками в стремлении к удовлетворению собственных корыстных интересов заботились об успехе мировой экономики».

Монетарная политика воздействует на экономику через кредитование и его условия, особенно для малого и среднего бизнеса, пишет Д.Стиглиц. Это подразумевает ключевую роль анализа деятельности банков и их взаимодействия с небанковскими кредитными организациями. Спреды между ставкой рефинансирования и ставками по кредитам могут серьезно изменяться. За немногими исключениями большинство центробанков обращали недостаточное внимание на системный риск и на риски, связанные с разницей по ставкам. За несколько лет до кризиса некоторые исследователи указывали на эти несоответствия, включая возможность каскадных банкротств, которые и произошли в ходе нынешнего кризиса. Это лишь один пример важности адекватного моделирования сложных взаимодействий экономических агентов (домохозяйств, компаний и банков), которые не могут быть изучены в моделях, где все агенты считаются одинаковыми.

Даже священное допущение рациональности подверглось критике: оказывается, что существуют системные отклонения от рациональности на макроэкономическом уровне, которые еще только предстоит исследовать. Поэтому нужна новая парадигма, полагает Д.Стиглиц, — не ради восстановления пошатнувшегося доверия к экономистам или возможности законодателей положиться на новые идеи, а для стабильности и процветания экономики.

Мнение нобелевского лауреата отражает давний спор между градуалистами, ратующими за сохранение регулирующей роли государства, и сторонниками рыночной экономики, уверенными, что государственное вмешательство не принесет ей большой пользы. Среди последних — представители Чикагской бизнес-школы, к которой принадлежали Милтон Фридмен, Фридрих фон Хайек, Пол Самуэльсон и другие известные ученые.

Один из них Юджин Фама — автор гипотезы эффективного рынка в интервью журналу The New Yorker отметил, что не надо небрежность людей, слепое следование моде и политику правительств списывать на несостоятельность рынка. Например, правительство США, решив, что нужно увеличить число домовладельцев, вынудило ипотечные госагентства Fannie Mae и Freddie Mac покупать второсортные закладные, что привело их к банкротству. Но цены на жилье снизились не только в США, но и повсеместно, в т.ч. там, где такой ипотеки не было. Из-за этого потерпела крах не только второсортная ипотека (объем которой был сравнительно невелик), но множество других вещей, подчеркивает Ю.Фама. Заметим, что этого глобального феномена не избежала и Беларусь, где льготное кредитование покупки жилья практикуется куда шире ипотеки.

Ю.Фама отмечает, что росту мирового благосостояния — и в развитых, и в развивающихся странах — во многом способствовало развитие международных финансовых рынков и появление более совершенных способов трансформации сбережений в продуктивные инвестиции. Эти достижения не перечеркивает и прошедший кризис, который начался еще до августа 2007-го. Причины глобальной рецессии до сих пор служат предметом дискуссии ученых и политиков. Ю.Фама отмечает, что «людям потребовалось немало времени, чтобы осознать, что политические лидеры — это всего лишь действующие в своих интересах индивиды, и что вмешательство государства в экономическую деятельность особенно опасно потому, что правительство по-любому не может проиграть. Выручка должна покрывать затраты — а для правительства подобных ограничений не существует». Поэтому прошедший кризис оставил в наследство человечеству проблему «компаний слишком больших, чтобы рухнуть». «Мы не сможем обойтись без финансового сектора, говорит Ю.Фама. — Но если общепринятой нормой станет вмешательство государства всякий раз, когда дела пойдут плохо, мы столкнемся с жесточайшей проблемой отрицательного отбора — эволюцией, в результате которой выживают худшие»...

Своим мнением о данной проблеме с читателями «ЭГ» мы попросили поделиться нескольких специалистов:

Александр Лученок, профессор, доктор экономических наук:

- После распада СCCР в белорусских вузах стали активно изучать западные учебники макроэкономики, в котором утверждалось, что экономические агенты взаимодействуют между собой на основе рыночных отношений, стремятся к максимуму прибыли, используя свободное ценообразование, динамичное движение рабочей силы. При этом госорганы всемерно содействуют развитию рыночных отношений, а деятельность монополий ограничивается. Исходя из таких подходов зарубежные консультанты на всем постсоветском пространстве предлагали ослабить роль государства в экономике, дав свободу частному предпринимательству. Предполагалось, что полная свобода конкуренции быстро приведет к снижению уровня цен и росту производства.

Однако реальная практика постсоциалистических стран вынудила существенно пересмотреть обоснованность предлагаемой парадигмы экономического развития. В процессе рыночных реформ немногие сметливые лица сумели приватизировать значительные куски бывшей госсобственности и стать олигархами, тогда как экономическое положение основной массы населения существенно не улучшилось. Не произошло также серьезного роста эффективности хозяйствования. Более того, зарубежные финансовые кризисы начали оказывать серьезное влияние и на постсоветские экономики.

В Беларуси отказались от некритического переноса постулатов классических либеральных теорий, недооценивающих роль государства в управлении хозяйственными процессами. В результате в стране сложилась ситуация, которая никак не могла быть объяснена западными учебниками.

Белорусским предприятиям гораздо важнее выполнение доводимых прогнозных показателей, чем получение прибыли. Даже в условиях мирового кризиса 2009 г. многие руководители продолжали выпуск неходовой продукции и отчитывались об успешном увеличении объемных показателей. В результате такие предприятия нарастили чрезмерные запасы неликвидов, заморозили в них не только свои, но банковские ресурсы, а сами оказались в предбанкротном состоянии. При этом увеличивалось отрицательное внешнеторговое сальдо.

Применялась также практика волевого прикрепления убыточных субъектов хозяйствования к более рентабельным. Это позволило отчитываться о снижении числа убыточных организаций, но подрывало заинтересованность в эффективном хозяйствовании. С безработицей боролись чисто административными методами, запрещая увольнение лишних работников, грубо нарушая известные кейнсианские подходы. Частное имущество легко национализировалось, с предпринимателями практически перестали считаться и вновь вспомнили о них только в надежде на распродажу чрезмерных запасов продукции. В таких условиях предприятия все в большей степени надеются на помощь государства, а иностранные инвесторы не горят желанием вкладывать деньги в нашу экономику. В результате «невидимая рука рынка», говоря словами Дж.Стиглица, действительно оказалась невидимой, поскольку ее не было.

Несмотря на игнорирование основных постулатов либеральной теории, белорусская экономическая модель продолжает работать, демонстрирую завидные темпы наращивания объемных показателей. Но при этом растет отрицательное внешнеторговое сальдо, что указывает на недостаточную эффективность хозяйствования. Тем не менее, западные эксперты, предрекавшие Беларуси экономический коллапс, оказались во многом не правы.

Очевидно, что применяемые мировой макроэкономической теорией подходы могут правильно объяснять хозяйственную деятельность лишь для определенной институциональной среды. Именно в таких условиях оказываются действенными методы управления, предполагающие экономически рациональное поведение субъектов хозяйствования. В других социально-экономических условиях нужны иные подходы к экономическому регулированию. Их дает неоинституциональная методология, учитывающая не только экономические процессы, но и социальную политику, неформальные нормы поведения участников общественных отношений на всех уровнях.

Новые подходы к решению экономических проблем разрабатываются весьма активно, их результаты вознаграждаются нобелевскими премиями. Однако понимания сути таких подходов у основной массы отечественных управленцев нет. Институты (правила игры) они путают с учреждениями и, говоря об институциональных реформах, часто имеют в виду создание или переименование управленческих структур, которые под новыми названиями работают по-старому.

Но нужна не смена вывесок, а модернизация всего хозяйственного механизма. В частности, оценка деятельности предприятий по объемным показателям позволяет благополучно отчитываться об успешном развитии несмотря на снижение эффективности. Но и в следующем пятилетии сдвигов не намечается. Более того, предлагается ввести еще и показатель регионального валового продукта, что еще больше усилит административный прессинг.

О недостаточной отработанности механизмов регулирования национальной экономики свидетельствуют неконкурентоспособность многих белорусских товаров на мировых рынках, проблемы со сбалансированностью платежного баланса, чрезмерная налоговая нагрузка, отсутствие должных экономических стимулов к рациональному использованию ресурсов, трудности с привлечением внешних инвесторов. Поэтому новая парадигма развития нужна не только зарубежным странам, но отечественной экономике. Приходится согласиться с Дж.Стиглицем: старые подходы изменить сложно. Но это придется делать.

Основным критерием оценки эффективности институциональной системы должно быть не стремление к максимальному наращиванию объемных показателей, а достижение Парето-эффективности, суть которой заключается в наиболее полном удовлетворении потребностей всех членов общества при данном уровне обеспеченности ресурсами.

В таких условиях целесообразно серьезнее прислушиваться к рекомендациям на основе новейших экономических теорий, предлагающим реформирование институциональных механизмов. Это означает не ликвидацию каких-то учреждений, а изменение правил управления экономикой с переориентацией в основном на экономические методы регулирования. Только серьезное преобразование хозяйственного механизма позволит вывести страну из институциональной ловушки, в которой малоэффективные методы регулирования сами себя воспроизводят и тормозят поступательное развитие страны.

Леонид Злотников, экономист:

— Утверждения Джозефа Стиглица не соответствуют фактам. Критикуемая им гипотеза эффективного рынка не безраздельна. Извините, но даже студентам вслед за лекциями о саморегулируемых моделях рынка рассказывают о его возможных провалах. Например, в учебнике Р.М.Нуреева «Курс микроэкономики» подчеркивается, что рынка совершенной конкуренции в природе не существует, а провалам посвящена отдельная глава.

Иной вопрос, что если бизнес не ограничивать, то последствия «невидимой руки» т.е. естественного стремления людей к собственному благу, могут быть весьма печальными. Представьте, что субъектам хозяйствования позволят бесконтрольно продавать лес — остались бы одни пни. Экологическая катастрофа!

Однако при наличии установленных государством ограничений «невидимая рука», которую почему-то отрицает Дж.Стиглиц, продолжает действовать. Подобно тому, как течение воды продолжает подчиняться закону земного притяжения, даже если воздвигнуты плотины. Таким образом, современная экономика есть результат взаимодействия личной финансовой заинтересованности бизнесменов и государственного регулирования.

К слову, кроме провалов рынка, есть еще и провалы государства, причем зачастую с более негативными последствиями. Один из них — информационный. В силу сложности экономики чиновники не могут видеть последствий многих своих действий. Например, нигде в мире, наверное, нет такого всеобъемлющего регулирования цен, как в Беларуси, но тем не менее мы традиционно в лидерах по темпам инфляции.

Макроэкономические модели не являются ходульными, т.е. идеализированными, как утверждает Дж.Стиглиц. Кстати, до сих пор инструменты экономической политики, выработанные на базе теорий разных научных школ, позволяли правительствам сглаживать циклические колебания в экономике. Теперь в условиях глобализации необходимо осмысление новых экономических реалий. Вот этого пока нет. А о новой парадигме корректно говорить, когда объект исследования (рынок) остается прежним.

Юрий Церлюкевич, профессор Университета Аризоны (США) и Гонконгского университета науки и технологий:

— Наука часто бывает достаточно абстрактной и создаваемые в ней модели достаточно условны. Получить на их основе некие рецепты действий для конкретной страны весьма сложно. Тем не менее такие модели могут использоваться для реальных рынков. При этом вряд ли стоить отрицать существование «невидимой руки» рынка и пытаться свалить вину за кризис на ученых и построенные ими модели рыночной экономики. Действительно, в «чистом» виде они бесполезны. Но история показала, что модели, построенные в XX веке, и даже та, что была создана Адамом Смитом, находят свое применение с учетом ряда допущений и обобщений. При этом на практике доказано, что рыночная экономика, несмотря на кризисы, эффективнее, чем плановая.

Павел Данейко, директор Белорусского центра экономических исследований и образования:

— Основной смысл статьи Джозефа Стиглица в том, что понимание рыночной экономики должно быть изменено. Слишком много допущений, которые слишком далеки от реальных процессов. Экономическая наука создает модели, не соотносящиеся с реальностью и от этого имеющие слабую прогнозную силу. При этом автор не отрицает принципа саморегуляции рынка, как это может показаться на первый взгляд, а лишь протестует против абсолютизации такого подхода.

Стоит напомнить, с чего начинался нынешний глобальный кризис. Американские банки, работая в условиях низкой маржи, могли заработать лишь на больших оборотах. Поэтом они добились для себя снятия некоторых прежних ограничений на фондовом рынке. Видимо, регуляторы этого рынка, чрезмерно понадеявшись на «невидимую руку», не смогли предсказать последствий выстраивания пирамиды из ценных бумаг.

Но в Беларуси кризис начался не с финансовой системы, а сразу с промышленности. Однако нашу слабую восприимчивость к катаклизмам мировых фондовых рынков не стоит рассматривать как достижение, скорее — как отсутствие активно работающих во всем мире инвестиционных инструментов. По большому счету для всего постсоветского пространства это — первый действительно серьезный кризис. Ранее нашим бизнесменам был свойствен перегретый оптимизм: все были так увлечены постоянным ростом. Сложно даже было обсуждать проблему рисков. Самый большой урок нынешнего кризиса — риски есть, и их нужно учитывать в своих бизнес-стратегиях.

* * *

Сегодня Беларусь — последняя из постсоветских стран, где в самом начале пути приватизация, сокращение госрегулирования цен и труда, увеличение роли частного бизнеса. Последствия мирового кризиса заставляют менять подходы к управлению экономикой. Между тем результат подобных реформ у наших соседей оценивается неоднозначно. Причины тому, полагает Дж.Стиглиц, коренятся в непонимании реформаторами основ рыночной экономики и процесса институциональных реформ. Модели, основанные на общепринятых положениях неоклассической теории, по его мнению, не учитывают роль проблем корпоративного управления, социального и организационного капитала, институциональной и правовой инфраструктуры, необходимой для эффективного функционирования рыночной экономики, в основе которой лежат частная собственность и конкуренция. Реформаторы, к примеру в России, недооценили силу бюрократии и слабость гражданского общества, которые не позволили обеспечить эффективность рыночных механизмов. Попытки внедрить малыми дозами и бюрократическими методами отдельные элементы рынка вместо ожидаемого эффекта плодят больше неравенства и коррупции, чем позитивных достижений. Но пока одни ученые уповают на логику рынка и власть его «невидимой руки», а другие сетуют на ее промахи, единственной реальной альтернативой рынку остается централизованное планирование и авторитаризм, которые привели к развалу СССР. Так что, пеняя рынку на кризисы, не надо забывать куда более масштабные провалы госрегулирования. Именно страны с рыночной экономикой остаются наиболее благополучными и технологически «продвинутыми», а от потребления, инноваций и инвестиций зависит ситуация в остальном мире. И если Дж.Стиглиц, пользуясь всеми благами рыночной экономики, может спокойно критиковать теории «невидимой руки рынка» и «грабящей руки государства», то в некоторых странах мало знакомы с первой, зато постоянно ощущают вторую.

Леонид ФРИДКИН