НАКАЗАНИЕ ЧИНОВНИКА: ПРИВИЛЕГИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ©

Норма о воспрепятствовании законной предпринимательской деятельности (ст. 232 УК) призвана охранять конституционное право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для занятия предпринимательской деятельностью. Эта статья уголовного закона должна в какой-то степени стать гарантией защиты бизнеса от произвола чиновников. О том, достигнута ли эта цель, рассказывает кандидат юридических наук, доцент Вадим ХИЛЮТА.

Согласно ст. 232 УК устанавливается ответственность для должностного лица, которое с использованием своих полномочий неправомерно отказывает в регистрации ИП или юрлица, выдаче им специального разрешения или лицензии на осуществление определенной деятельности или уклоняется от совершения этих действий, а также противозаконно ограничивает права или интересы ИП либо юрлица или противозаконно вмешивается в их предпринимательскую деятельность. Причем для применения ст. 232 УК необходимо, чтобы такого рода неправомерные действия должностного лица повлекли причинение ущерба в крупном размере.

Однако анализ практики правоприменения данной нормы (а вернее, ее отсутствие) заставляет прийти к выводу о том, что она вряд ли нужна как элемент уголовно-правового регулирования отношений в сфере предпринимательства.

По сути своей воспрепятствование законной предпринимательской деятельности должностным лицом является частным случаем злоупотребления властью или служебными полномочиями (ст. 424 УК). По крайней мере об этом явно свидетельствует формулировка ст. 232 УК: «при отсутствии признаков более тяжкого должностного преступления». Получается, что если, например, воспрепятствование законной предпринимательской деятельности совершено из корыстной или иной личной заинтересованности либо повлекло тяжкие последствия или совершено должностным лицом, занимающим ответственное положение и т.д., ответственность должна наступать по ч. 2 или 3 ст. 424 УК. Однако на каком же основании деяние, являющееся объектом преступления против порядка осуществления экономической деятельности, меняет свой объект и становится преступлением против интересов службы? Только лишь потому, что оно совершено из корыстной или иной личной заинтересованности либо причинило тяжкие последствия? Вряд ли.

Создается впечатление, что степень общественной опасности проступка зависит не от важности содеянного или охраняемого объекта, а от того, какой нормативный правовой акт нарушило должностное лицо, каков его ранг, мотив совершенного преступления, причиненный ущерб и т.п. Получается, что из общего выделен привилегированный состав должностного преступления, что вряд ли как-то обосновано. Конечно, можно увидеть социально позитивный смысл в стремлении законодателя подчеркнуть особую важность такого правоохраняемого объекта, как свобода и конституционные гарантии предпринимательской деятельности. Однако место такой статьи должно скорее находиться в главе о преступлениях против интересов службы (глава 35 УК), а не против порядка осуществления экономической деятельности (глава 25 УК), ибо основной критерий здесь не сфера экономики, а порядок осуществления экономической деятельности хозяйствующим субъектом.

Определенного рода вопросы возникают и относительно причинения ущерба в крупном размере, потому как должен быть подсчитан размер ущерба (в виде реального ущерба и упущенной выгоды) и доказана причинная связь между незаконной деятельностью должностного лица и причиненным ущербом. Каков в данном случае критерий подсчета упущенной выгоды и как, например, его определить в случае неправомерного отказа в регистрации или уклонении от регистрации ИП или юрлица (тем более что по своему содержанию понятие «крупный ущерб» может полностью или частично входить в понятие тяжких последствий, предусмотренных в ч. 3 ст. 424 УК)? В юридической литературе отмечается, что если в результате воспрепятствования предпринимательской деятельности причинен ущерб не в крупном размере, то должностное лицо будет нести дисциплинарную, административную или уголовную ответственность (за преступления против интересов службы). Однако получается весьма интересная ситуация: при отсутствии признаков ст. 232 УК ответственность может наступить по ст. 424 УК, причем наказание по ней бывает адекватным тому, если бы в действиях лица присутствовали все признаки ст. 232 УК. Выходит, что какое бы противоправное деяние в данной области не совершено, ответственность все равно одинакова.

Более того, чаще всего при воспрепятствовании законной предпринимательской деятельности вред носит не имущественный, а социальный и психологический характер: лицо не может реализовать своего права на занятие предпринимательской деятельностью. В условиях значительно упростившейся процедуры регистрации субъектов хозяйствования трудно представить себе достаточное основание для вменения, например, уклонения от регистрации ИП, если это поведение требует непременного причинения ущерба в крупном размере лицу, которое еще не стало предпринимателем.

Наряду с этим законодатель неоправданно раздробил воспрепятствование законной предпринимательской деятельности на отдельные, взаимопоглощающие деяния. Так, формулировка «противозаконное ограничение прав и интересов» вполне включает в себя перечень иных деяний, содержащихся в диспозиции ст. 232 УК.

Так существует ли сегодня настоятельная необходимость устанавливать уголовную ответственность в самостоятельной норме за безмотивные действия должностных лиц, посягающих на законные права и интересы ИП или юрлиц? Охрана одного и того же объекта посягательства — права на свободную предпринимательскую деятельность — разными статьями УК вряд ли может быть каким-то образом обоснована. Представляется не совсем оправданным криминализировать действия, перечисленные в ст. 232 УК, не связанные с целью извлечения имущественной или иной личной выгоды.

Похоже, что в данном случае законодатель попросту пренебрег системным принципом построения уголовного закона в угоду казуистическому изложению уголовно-правовых запретов. «Перенасыщение» закона специальными нормами и приводит к тому, что эти нормы игнорируются правоприменителем. И если уж до конца быть последовательным, то эффективнее регулировать отношения в сфере экономической деятельности не уголовно-правовыми средствами, а ликвидировать те полномочия чиновников, которые и позволяют препятствовать осуществлению законной предпринимательской деятельности. При этом разрешить данную проблему можно путем исключения ст. 232 из УК либо переноса ее (предварительно видоизменив) в главу о преступлениях против интересов службы.

Сегодня нет никакой необходимости для установления более привилегированной ответственности для должностных лиц, которые, злоупотребляя своими полномочиями, без должной мотивации препятствуют законной деятельности предпринимателей. Как раз наоборот, при всей очевидности положения вещей такая ответственность должна быть более жесткой, потому как нарушается основной принцип свободы осуществления экономической деятельности, гарантированный Конституцией.