Кто есть кто в нашем обществе?

Глядя прошедшим летом на очереди абитуриентов в приемные комиссии университетов, невольно удивлялся романтизму, с которым наши дети стремятся получить образование и профессию. Конечно, виноваты все мы, взрослые, в том, что невнятно объясняем, кто есть кто в нашей стране.

 

Дело в том, что по доходам судят не только о человеке, но и о стране. Показатели заработной платы и соотношения доходов различных профессиональных и социальных групп могут быть источниками конфликтов как в латентной форме, так и в открытой. По крайне мере, требования повышения зарплаты в тех или иных сферах деятельности могут быть и объективными, и субъективными. Много или мало относительно других групп работающих получают врачи и учителя? Какие отрасли являют собой не просто монополистов, но экономических эгоистов? Кто оплачивается явно ниже своего вклада в наше общественное материальное и духовное богатство?

Половина населения страны живет на заработную плату. В аграрном секторе, правда, ее не всегда получают. В других -- получают, немного, но все. Безработица не является жизненной угрозой, хотя и успешно растет. Немногочисленное племя предпринимателей получает 28,2% всех доходов в стране, пенсионеры и иные социальные группы -- 18,9%.

"Каждому -- свое", но как и сколько? Обратимся к официальной статистике и увидим, что мы -- страна социально однородная, разрыв в доходах бедных и богатых незначительный по мировым стандартам -- 4,6 раза (соотношение доходов 20% богатых к 20% бедных в 2000г.). Это почти совпадает с украинскими данными, что является новым моментом в этих сопоставлениях. В 2002 году наш показатель снизился до 4.

Сглаженность доходов у нас ближе к показателям Швеции, Норвегии. В соседней России достигнута опасная для нас величина -- в 10,5 раза (при сравнении 20% бедных и 20% богатых), а разрыв между 10% самых богатых и 10% самых бедных зашкалил за коэффициент 20.

Казалось бы, у нас более или менее справедливость реализуется. Но это в целом, а на взгляд "изнутри" -- все иначе. Дело в том, что разные отрасли далеко не адекватно отражают свою экономическую и производственную эффективность. В оценке социальной эффективности ряда профессий тоже немало странного. Взгляните на диаграмму 1, где представлены сферы деятельности, наиболее повысившие уровень заработной платы (данные июля). Наше общество почему-то выдвигает в лидеры по доходам занятых лишь в этих четырех сферах.

В промышленности же среднемесячная зарплата составляет 263 тыс. руб., сельском хозяйстве -- 147 тыс. руб. Именно эти показатели и характеризуют уровень развития нашей страны, они более всего идентичны национальной экономике.

Не густо с деньгами и в социальном секторе. В сфере здравоохранения заработная плата составляет 233 тыс. руб., в науке -- 346 тыс. руб. Информационно-вычислительное обслуживание дает возможность зарабатывать 396 тыс. руб. Учителя оцениваются в 215 тыс. руб. в месяц. "100-долларовая" массовая интеллигенция едва ли достойна такой жизни. Кстати, при введении кредитования высшего образования никто из выпускников педагогических и медицинских вузов не сможет реально рассчитаться за полученные займы.

Странности иного рода обнаруживаются в сферах деятельности, которые стали самыми низкооплачиваемыми. Естественно, по агрегированным отраслевым и секторальным показателям можно судить об экономической активности данных сфер, об их возможной вторичности в смысле значимости для нашего общества, низкой престижности и невысокой отдаче. Судить-то можем, но вот правы ли мы в том, что имеем такую, а не иную расстановку доходов (представлена в диаграмме 2)? Хорошо ли это для общества?

Сельское хозяйство -- это наша боль. Конечно, в этой сфере получают не только денежные, но и "продуктовые" доходы, однако данный аргумент едва ли хорош для XXI века. Легкая промышленность нуждается в серьезной реструктуризации, ее болезни в том, что она прямо работает на потребительский рынок, и здесь никакими административными мерами не заставишь покупать то, что не желает брать наш потребитель. Социальное обеспечение вообще в немилости, данная странность обнаруживается у нас из года в год.

Остается культура. Она просто жертва нынешнего состояния образования и тех, кто считает себя проводниками бюджетной и экономической политики. Впрочем список аутсайдеров в нашей стране сложился еще в прошлом десятилетии, когда многое из того, что происходило, мы не понимали. Сейчас же, скорее всего, не хотим понимать, что Беларусь стала иной. И что без радикального изменения бюджетной политики мы так и останемся в прошлом столетии.