Авторизуйтесь Чтобы скачать свежий номер №24(2718) от 29.03.2024 Смотреть архивы


USD:
3.2498
EUR:
3.5019
RUB:
3.5223
Золото:
229.1
Серебро:
2.56
Платина:
93.62
Палладий:
101.66
Назад
Распечатать с изображениями Распечатать без изображений

Госсектор: последствия низкой эффективности. Госпредприятия должны банкам вдвое больше, чем частные

Дмитрий Крук. Фото: people.onliner.by

Продолжение функционирования в Беларуси государственного сектора экономики без его реформирования несет в себе риски долговой и финансовой дестабилизации макроэкономической ситуации.

К такому выводу пришел старший научный сотрудник Белорусского экономического исследовательского центра Дмитрий Крук. Эксперт выступил на встрече в рамках проекта «Открытый диалог». «ЭГ» записала основные тезисы.

В начале 2000 годов наша страна испытывала явный недостаток капитала. При этом ее капиталоемкость была низкой, а имеющийся производственный капитал физически и морально устарел.

В качестве рецептов роста экономики рассматривалось стимулирование инвестиций в основной капитал, и главным их получателем был выбран государственный сектор. Такое положение можно охарактеризовать как инвестиционный фундаментализм. Действия экономических властей показали, что, следуя этому принципу, в жертву могли быть принесены соображения ценовой и финансовой стабильности.

Этот же подход привел к тому, что при росте интенсивности капитала и капиталоемкости постепенно снижалась его отдача и потенциал рос­та выпуска продукции. В итоге за «накачкой» сектора госпредприятий деньгами последовало подавление производительности всей экономики в целом и, как следствие, ослаб­ление ее роста.

 

Что имеем сейчас

Накопление капитала государственным сектором в значительной степени обеспечивалось активными заимствованиями. И на данный момент госпредприятия выступают в качестве доминирующих заемщиков.

Если рассмотреть активы каждого агента финансовых обязательств, то можно сделать вывод о том, что государственные предприятия в Беларуси являются чрезвычайным по масштабам сектором, где концентрируются все финансовые потоки. Это главный аккумулятор и заемщик для всей экономики.

Если рассмотреть позиции на 1 июня, то, например, во взаимоотношениях домашних хозяйств и банков домохозяйства выступают чистыми кредиторами: они держат в банковской системе на 4,6 млрд USD больше депозитов, чем ими привлечено кредитов.

При этом банки являются чистыми кредиторами госсектора на 7,1 млрд USD (частных предприятий – на 3,5 млрд).

Обычно, когда говорят о кредитах, фокусируются только на банковском секторе. Но за счет различных практик очень важная роль в качестве финансового посредника принадлежит белорусскому правительству и связанным с ним институтам, например, Банку развития (он выступает чистым кредитором госсектора на 1,2 млрд USD, частного бизнеса – на 800 млн).

Фактически в такой схеме правительство можно представить как распределителя ресурсов для го­с­предприятий. Если правительство стало чистым кредитором для государственных предприятий на 15,2 млрд USD, а внешний госдолг страны составляет 17,9 млрд, можно утверждать, что значительная часть этих средств осела именно в госсекторе (внешний рынок прокредитовал частный сектор на чистой основе на 6,5 млрд USD).

Если же учесть взаимосвязи разных агентов финрынка между собой, то получается, что все чистые кредиторы и поставщики ресурсов в конечном итоге предоставили основную их часть для пополнения капитала госсектора: фактически за деньги домашних хозяйств и внешнего мира были приобретены станки и оборудование в госсекторе.

Из этого следует, что состояние сектора госпредприятий критически важно для всех остальных, поскольку описанная сеть долгов между собой очень сильно взаимосвязана. Проблемы госпредприятий мгновенно сказались на финансовых позициях правительства, банков, а через них – и домашних хозяйств. Они же серьезно влияют на долговую устойчивость страны по внешним займам.

В 2020 году финансовое состояние госпредприятий, которое в большинстве случаев и до того не было хорошим, ухудшилось радикально. Главная причина – «специфическая» реакция во время первой волны пандемии COVID-19 во II квартале, когда несмотря на падение глобального спроса, главным ориентиром стало безусловное сохранение объемов производства для предотвращения резкого падения ВВП.

Это обернулось тем, что большое количество готовой продукции осело на складах в виде запасов, сегодня их количество достигло максимума с периода 2015–2016 гг. Финансовое же положение госпредприятий показывает существенное ухудшение по показателю текущей ликвидности и коэффициенту обеспеченности собственными оборотными средствами.

Запасы: по данным Белстата, за сентябрь запасы готовой продукции на складах организаций промышленности снизились на 152,5 млн руб. и на 1 октября составили более 5 млрд. Соотношение запасов готовой продукции и среднемесячного объема производства в январе-сентябре составило 68,5% против 63,1% в аналогичном прошлогоднем периоде

Самый высокий уровень запасов – в производстве текстильных изделий, одежды, изделий из кожи и меха (в 4,2 раза превысил среднемесячный объем производства), вычислительной, электронной и оптической аппаратуры (в 2,3 раза), машин и оборудования, не включенных в другие группировки (в 2 раза).

Как-то поддерживать финансовые позиции госсектора в мае-сентябре текущего года позволяла политика финансовых привилегий, когда активно применялись схемы по реструктуризации и «размытию» долгов. Для этого правительство во многом задействовало остатки средств на бюджетных депозитах, накопленных за счет профицита бюджета в прошлом году. Также значительно интенсифицировалось директивное кредитование.

Но проблема заключается в том, что запасы бюджетных средств практически иссякли (см. статью «Дефицит бюджета идет на рекорд: прибыль сжимается, обязательства растут», «ЭГ» № 85 за 10.11.2020).

 

Что с этим делать

Во-первых, ухудшение финансовых позиций госпредприятий – это проблема для бюджета и госдолга. Ухудшение обслуживания предприятиями своих долгов автоматически негативно сказывается на поступлениях в бюджет, который для многих из них, как пояснялось выше, выступает основным кредитором.

Во-вторых, при обосновании реструктуризации старых долгов все чаще речь заходит об обеспечении возврата имеющейся задолженности за счет новых денежных вливаний. Это несет риски и шоки для банковской системы, поскольку ухудшается качество ее активов. Пока это проявляется в снижении рентабельности банков. Но если такая ситуация будет продолжаться длительное время, она станет угрозой платежеспособности самих коммерческих банков.

Есть ли безусловное решение этой проблемы? Однозначного ответа на этот вопрос не существует. Если перестать кредитовать эти предприятия, не оставляя при этом попыток их сохранить, то мы можем получить замкнутый круг из-за невозможности обслуживать полученные ранее заимствования.

Единственной предпосылкой для раскручивания этой «спирали» может стать резкий рост спроса на продукцию промпредприятий после завершения пандемии.

Сейчас в правительстве говорят о предполагаемом начале с 2021 года нового инвестиционного цикла в белорусской экономике. Несмотря на то, что у госорганов появилось более четкое понимание, куда именно нужно активно инвестировать, сам такой подход все еще относится к описанному выше инвестиционному фундаментализму.

Основным результатом продолжающейся политики следования ему стало снижение потенциального роста ВВП, которое наблюдается на протяжении не менее 10 лет. Это можно описать расхожим выражением: «Жить будем долго, но бедно».

Одновременно инвестиционный фундаментализм рождает проблемы высокой долговой обремененности и слабой долговой устойчивости. В текущих условиях это создает угрозу наступления финансовой дестабилизации.

Основной вывод из всего сказанного: проблемы госсектора на сегодня являются центральными для экономики Беларуси как в долгосрочной перспективе, так и с позиции текущего момента. Без их решения, к сожалению, говорить о каких-то перспективах развития очень сложно.

Распечатать с изображениями Распечатать без изображений
Разместить рекламу на neg.by