ГОСПРЕДПРИЯТИЯ БЕЗ ГОСПОДДЕРЖКИ

В последнее время белорусское руководство часто обращается к примеру Китая. Действительно, кого же брать за образец для подражания, как не вторую по величине и самую быстрорастущую экономику мира? Но что мы знаем о ней в действительности? Как китайцам удалось достичь таких результатов и готовы ли мы пойти таким же путем?

Например, всем известно, что в Китае сохраняется достаточно мощный госсектор, особенно в добыче природных ресурсов, электроэнергетике, коммунальной сфере и других важнейших отраслях экономики. В США и ЕС крупные госпредприятия Китая зачастую рассматривают как проводников политики правительства КНР, особенно в вопросах поглощения европейских и американских корпораций с целью завладения технологиями и рынков сбыта. С другой стороны, на Западе принято считать китайские госпредприятия пережитками неудачного коммунистического эксперимента — неэффективными, лишенными гибкости и неспособными выжить без поддержки государства, а у нас — оправданием доминирования собственного госсектора.

И те и другие взгляды далеки от действительности. На фоне стремительного развития китайской экономики различия между частными и государственными компаниями стали гораздо меньше. Последние, несмотря на свою государственную принадлежность, качественно изменили принципы деятельности, что, по оценке международной консалтинговой компании McKinsey, резко повышает их конкурентоспособность.

МНОГИЕ наблюдатели разделяют государственные предприятия Китая на две группы. К первой относятся около 150 организаций, отчитывающихся непосредственно перед центральным правительством КНР, например, нефтяная CNOOC и энергетическая SGCC. Ко второй группе относятся тысячи разномастных компаний, не объединенных каким-либо четким признаком. Среди них дочерние организации госпредприятий, компании, находящиеся в собственности местных и муниципальных органов власти, а также частично приватизированные компании, в которых государство владеет контрольным пакетом акций или является влиятельным акционером, вроде Lenovo, Haier или Chery.

Общим и для тех, и для других является постепенная ликвидация протекционизма правительства. С 1980-х годов в Китае проводится политика «чжэнця фэнькай», согласно которой хозяйственная деятельность и государственная власть официально разделяются. Сначала эта политика затронула производителей потребительских товаров, затем ее действие распространилось на предприятия высокотехнологичных отраслей и тяжелой промышленности, а относительно недавно — на банковский сектор. Основная цель политики «чжэнця фэнькай» — укрепить компании, работающие на внутреннем рынке, и подготовить их к работе на мировом рынке в условиях свободной конкуренции.

В результате госпредприятиям сегодня приходится нести более строгую ответственность за результаты своей работы, сильно ограничен их доступ к дешевому капиталу. Согласно официальной статистике, с 1994 по 2005 гг. обанкротилось 3658 госпредприятий. Ожидается, что в будущем таких станет еще больше. Впрочем, одна из крупнейших частных компаний Китая D’Long International Strategic Investment в 2004 г. тоже оказалась на грани банкротства, и ее спасло лишь вмешательство государства.

КАК и в Беларуси, проблемой многих китайских госпредприятий является использование устаревших основных средств и технологий, а также избыточные социальные обязательства. Чтобы решить эти проблемы, руководство Китая принимает на себя содержание системы всеобщего социального обеспечения, медицинского обслуживания населения и выплату пенсий (тогда как у нас декларируется обратное). Госпредприятиям в КНР могут свободно продавать непрофильные объекты. В то же время коммунистическая партия Китая контролирует занятость населения, деятельность руководящих работников, исключая возникновение открытых конфликтов, затрудняющих реформирование госсектора.

Для проведения слияний и поглощений и других операций на международном уровне как частные, так и государственные компании Китая должны получить от органов власти соответствующие разрешения. Так что инвестиционные процессы остаются под контролем государства. Кроме того, большинство крупных китайских компаний находятся в определенной зависимости от правительства, получая государственное финансирование и заказы. Поэтому при выходе на рынки США и ЕС им приходится сталкиваться с рядом ограничений по политическим причинам.

По мнению экспертов McKinsey, сегодня китайские компании больше характеризует не форма собственности, а уровень открытости и квалификация менеджмента. Опыт работы на рынках развитых и развивающихся стран говорит о том, что компании с высокой степенью открытости, независимо от формы собственности, имеют больше шансов на успех. Они лучше понимают нюансы своей деятельности и более адекватно и гибко реагируют на изменения. Открытости способствует приглашение на руководящие посты сторонних кандидатов, в т.ч. иностранцев, расширение базы инвесторов, использование новых идей и предложений независимо от их источника.

Китайские реформы все больше и больше стирают границы между государственными и частными предприятиями и побуждают компании становиться более открытыми. Это необходимо для привлечения капитала, выхода на новые зарубежные рынки, управления цепочкой поставок, эффективного взаимодействия с партнерами и приобретенными компаниями. Между тем некоторые частные компании, особенно семейные предприятия, намеренно снижают степень открытости. В итоге китайские госпредприятия, перенимая западные стандарты корпоративного управления, стали грозными конкурентами для западных компаний. Поэтому эксперты McKinsey сформулировали ряд аспектов сотрудничества с такими структурами.

ВО-ПЕРВЫХ, финансовая поддержка правительства делает китайские госкомпании более надежными партнерами при создании совместных предприятий и иных формах инвестирования. Во-вторых, государственные и частные компании КНР проводят одинаковую кадровую политику, привлекая квалифицированных работников, в т.ч. из-за рубежа, высокой зарплатой и иными стимулами — обучение, карьерный рост и т.п. При этом компании, независимо от формы собственности, не связаны какими-либо ограничениями вроде тарифной сетки, лимитов премий и надбавок и т.п. В третьих, международным корпорациям удобнее работать с госпредприятиями с высоким уровнем открытости, чем с частниками, у которых этот уровень ниже — закрытые компании редко обладают достаточной гибкостью.

В четвертых, госпредприятиям с высокой степенью открытости легче создавать и внедрять инновации. Уже сегодня Китай, по оценкам ОЭСР, вышел на второе место в мире по объему инвестиций в НИОКР (немного опережая Японию, но отставая от США) и по количеству работников, занятых в сфере НИОКР (926 тыс. человек по сравнению с 1,3 млн. в США). Если еще недавно международные корпорации переносили в Китай производство, то теперь задумываются о преимуществах переноса туда и НИОКР.

ТАКИМ образом, китайский опыт показывает, что форма собственности — не единственное условие эффективности и успеха. Нужно лишь создать необходимые условия. Однако в Беларуси пока получается наоборот: предоставляя некоторые поблажки частному сектору, освобождая его от некоторых ограничений, в частности, в сфере трудовых отношений, власти сохраняют их для госпредприятий. Взамен последние получают господдержку, эффективность которой нивелируется неэффективным управлением, отсутствием транспарентности и теми же ограничениями. В результате как государственный, так и частный сектор «несчастны по-своему», лишаясь тех или иных возможностей, что ухудшает конкурентоспособность экономики в целом. А ведь возможен китайский вариант — создать компаниям независимо от форм собственности равные возможности, не ухудшая положение одних до уровня других, а улучшая условия работы всем без исключения. А из-за бессмысленных законодательных барьеров и отсутствия экономических стимулов вся страна упускает множество благоприятных возможностей.

Вадим ЛЕБЕДЕВ