Шансы на рост:— без протекционизма и валютных войн
Все страны мира озабочены сегодня проблемой экономического роста, поиском механизмов его поддержания и ускорения. Обсуждению этих вопросов будет посвящена конференция «Кастрычнiцкага эканамiчнага форума» «Реформы для вовлекающего роста», который пройдет 3–4 ноября в Минске. В преддверии такого события о перспективах и угрозах для белорусской экономики рассказывает один из экспертов KEF-2016 – старший преподаватель БГУ Михаил ЧЕПИКОВ.
– Михаил Юрьевич, что сейчас происходит в мировой экономике? Она перешла к восстановительному росту или возможно повторение новой волны кризиса?
– В отдельных странах повторение возможно. Восстановительный рост отмечается только в США, в Европе ситуация неровная. Последний кризис подорвал доверие к глобальной финансовой системе. Центральные банки выбросили на рынок большой объем ликвидности. Но это не привело к увеличению кредитования коммерческими банками. Деньги в основном вкладываются в финансовые активы. В результате надувается ценовой пузырь: акции, несмотря на кризис, неоправданно дорожают. Когда станет окончательно ясно, что за этим не стоит улучшение в реальном секторе, может возникнуть следующий кризис. Бороться тут сложно: денег настолько много, что некоторые страны устанавливают отрицательные процентные ставки. Деньги вкладчиков банкам не нужны, т.к. кредитовать некого. Остается идти на финансовый рынок, где много спекулятивных активов.
– Снижение объема мировой торговли и усиление протекционизма в мире влияют на экономический рост Беларуси?
– Конечно. Ведь у нас в основном производятся промежуточные товары. Если в целом объем торговли снижается, падает спрос, как на готовую продукцию, так и на все элементы производственной цепочки. Если же спрос есть, то он ограничивается протекционистскими мерами. Например, в России стремятся сами выпускать многие товары и устанавливают барьеры на ввоз. Даже при нормальной конъюнктуре это мешает нам работать. А 65% нашего производства – это экспорт.
На самом деле, протекционизм не способствует росту экономики. Согласно теореме эквивалентности Лернера любое сокращение импорта эквивалентно снижению экспорта. Если одна часть экономики работает на экспорт, вторая – на импортозамещение и вы начинаете устанавливать какие-то барьеры, создавая условия для развития отдельных отраслей, то импортозамещение, как «паразит», забирает ресурсы из экспортного сектора, который объективно начинает сокращаться. Любые ограничения импорта чреваты ухудшением конкуренции, торможением технологического прогресса. Это и сдерживает экономический рост.
– С кем Беларуси надо торговать, чтобы расти? Как компенсировать ухудшение условий в торговле с Россией?
– Это разные вопросы. Торговать надо с теми, кто купит. Скорее всего, это страны с похожей структурой потребления, уровнем дохода, предпочтениями. Например, российские производители нашли нишу для продажи автомобилей «Датсун» в Ливане. Но, к сожалению, мы – любители, а не профессионалы на мировом рынке, поскольку не являемся членами ВТО. На Беларусь не распространяется защита этой организации. Поэтому против белорусских товаров где угодно могут безнаказанно применяться различные протекционистские меры, а пожаловаться некуда.
Тем временем Россия продает нам свое сырье все дороже, а покупает белорусскую продукцию все дешевле. Тут надо как-то договариваться, чтобы устранить перекос в торговле. Ведь россияне сами рубят сук, на котором сидят: если у нас будет снижаться покупательская способность, то мы не сможем покупать их товары. Поэтому России выгодно поддерживать Беларусь, давать субсидии. Отчасти это напоминает программу Маршалла, которую проводили США в Европе и Японии после войны. Конечно, американцы понимали, что растут центры, которые со временем станут их конкурентами. Но в мировой экономике невозможно торговать с бедными и агрессивными соседями. Лучше, чтобы они были богаты, расслаблены и стремились к взаимной торговле. России тоже нужны торговые партнеры, особенно такой близкий, культурно понятный, выполняющий свои обязательства, как Беларусь.
– Наблюдения о том, что глобальные производственно-сбытовые цепочки разрываются, не подсказывают вам, что это может быть шансом для Беларуси, мечтающей увеличить экспорт?
– Теоретически да. Но когда разрывается цепочка и освобождается место, то у нас некому его занять. Это нужно делать быстро и гибко, а госпредприятия так не умеют.
Именно поэтому нужно менять экономику, чтобы поднять производительность, уровень жизни, улучшить возможности экспорта. Если бы госпредприятия обеспечивали работой наших людей и хорошо торговали на внешних рынках, то незачем их трогать, пускай бы они работали. Но ведь они этого не делают. Мы пришли к ситуации, когда и ломать ничего не надо – все само разваливается. Сейчас государственная экономическая политика, к сожалению, работает на отказ. Скажем, нормальный хозяин всегда делает вовремя техобслуживание своего автомобиля, меняет масло, детали. А у нас экономическая машина работает до тех пор, пока что-нибудь не отвалится.
– Так модернизацию ведь делали…
– Это в «Запорожец» ставили приемник от «Мерседеса»? Зачем увеличивать мощности предприятий, которым некуда сбывать свою продукцию? Модернизация начинается с того, что кто-то говорит: у нас низкая производительность, давайте купим новое оборудование. Эта часть модернизации успешно выполняется. Потом начинаются проблемы: то новое оборудование негде разместить, что для него нет сырья. А если его все-таки запустили, оказывается, что продукцию некуда девать, т.к. о рынках сбыта изначально никто не подумал. Никто не хочет на себя брать ответственность, пытаются продукцию реализовать под давлением, санкциями. Если это удается, то потом возникают трудности с расчетами. В конечном итоге экономические показатели предприятий оказываются очень плохими.
Тогда появляется новый человек и говорит: «Надо модернизировать», и все начинается по новой. Играть в эту игру бесконечно невозможно – у государства когда-нибудь заканчиваются деньги (как сейчас). Приходится рано или поздно думать о какой-то отдаче. Неважно, как она будет выглядеть: давайте, добьемся, чтобы рабочие получали хорошую зарплату, налоги платились вовремя, чтобы не требовалась поддержка государства. В отдельные годы субсидии в сельское хозяйство превышали объем его годовой выручки. Был ли в них смысл?
Поэтому, возвращаясь к вашему вопросу, скажу, что теоретически шанс есть, а на практике его реализовать очень трудно.
– Почему вы считаете, что у традиционных отраслей слабые перспективы нарастить экспорт?
– Проблема госсектора в том, чтобы новое, конкурентоспособное произвести не дороже, чем старое. Но оно обычно получается очень дорогим и продать его трудно.
Чтобы традиционные отрасли имели перспективу, им надо повышать производительность и снижать себестоимость. Но тут неизбежно встает вопрос о сокращении персонала, что противоречит целям правительства. Получается, что предприятия вместо того, чтобы заниматься бизнесом и выпускать конкурентоспособную продукцию, выполняют социальные функции. Но сохранять заводы ради этого – значит игнорировать разделение труда. Производительность так повысить не удастся.
– Есть ли в Беларуси предпосылки для роста экономики в этом или следующем году? Каким он может быть?
– В этом году точно нет оснований. Уже сейчас зарегистрирована рецессия свыше 3%. До конца года это уже не развернуть. Результат 2017 г. в значительной степени зависит от внешних рынков. Я не вижу оптимистических признаков их улучшения настолько, чтобы принести нам рост. Впрочем, с чем выходить на европейский и российский рынки? Традиционно на первый мы поставляли материалоемкую продукцию по демпинговым ценам, благо сырье задешево покупали в России. Сейчас эта возможность закрывается – цены изменились. На российском рынке работали схемы кооперации. Но сейчас россияне хотят диверсифицировать свою экономику: развивать обрабатывающие отрасли, в т.ч. машиностроение. Это влечет вытеснение наших поставщиков всеми доступными способами: через удорожание сырья, закрытие доступа к тендерам и т.п. Теперь нам не поможет, даже если в России начнут расти спрос и доходы. Так что, к сожалению, в 2017-м нам будет трудно.
– Год назад на конференции по прогнозированию академик Гусаков заявил, что у Беларуси есть внутренние резервы, позволяющие достичь роста ВВП на 8–9%. Почему эти резервы не работают?
– Эти резервы действительно есть. Но они не работают, поскольку так политика построена. Представьте, есть человек, который может хорошо учить, и есть студенты, готовые у него хорошо учиться. Но созданные государством барьеры мешают им встретиться, легально и адекватно оплатить обучение. Экономический рост достигается за счет производительности труда, а она, в свою очередь, – за счет разделения труда, которое углубляется за счет торговли, рынка. Если у нас ставят препоны на каждом из этих этапов, то нет и роста. И академик это знает, я уверен.
– Как влияет на финансовую систему и стабильность валют стран ЕАЭС, в т.ч. Беларуси, политика количественного смягчения, проводимая в США и ЕС?
– Политика количественного смягчения привела к надуванию пузырей на рынке финансовых активов. Больше влияют на стабильность валют попытки вести с помощью таких методов «валютные войны». Потому и не повышают учетную ставку в США – это приведет к укреплению доллара, а следовательно – к снижению конкурентоспособности американских товаров. Сейчас США – почти единственная точка роста. В Европе роста нет, в Африке он минимален, а Азии – замедленный, плюс переключение на свои внутренние рынки. Поэтому идет искусственное сдерживание.
– Существует ли угроза валютных войн между странами ЕАЭС? Могут ли такие действия дать преимущества кому-либо из них?
– Раньше, когда нефть дешевела, следом и российский рубль слабел к доллару. Но сейчас его курс придерживается, когда нефть начинает дорожать. Чтобы сохранить конкурентоспособность наших экспортеров, нужно ослабление обменного курса белорусского рубля к российскому. Но это так «давит» на наши доходы, что продавать свою продукцию приходится за бесценок. Проблема «валютных войн» в том, что они заставляют вступать в соревнование «кто продаст дешевле». Это легче делать тому, у кого есть запас прочности и минимальные издержки. Но у нас нет ни того, ни другого. Впрочем, победителей здесь не бывает: любая война всегда – взаимное разорение. Поэтому все международные организации, участники саммитов G-20 фокусируются на главном тезисе: не занимайтесь протекционизмом, валютными войнами. Закон сохранения не работает: в современной, глобальной экономике невозможно обогатиться за чужой счет.
Беседовала Оксана КУЗНЕЦОВА
